Камин для Снегурочки

– Эй, Галя! Ну и горе! Только что умерла твоя мама!

За кулисами замерли все: подпевка, балет, музыканты. В головах у них одновременно мелькнула одна мысль: сейчас певица впадет в истерику, концерт, естественно, сорвется, придется платить неустойку, публика, разозлившись на кумира, проигнорирует следующие выступления – одним словом, хуже некуда.

Богачева глянула сквозь щель в занавесе в зал и громко возвестила:

– Значит, так, я ничего не слышала! О смерти мамы вы мне сообщите после концерта!

И, сверкая улыбкой, вылетела на подмостки, спела, сплясала, потом рыдала и выла в гримерной. Не знаю, правильно ли она поступила, но именно такое поведение за сценой называют «профессиональным». Наплевать, что с тобой: болезнь схватила за горло, а горе за сердце, работай, это шоу-биз, мясорубка, сцена, которая безжалостно раздавит тебя, но и даст минуты невероятного подъема, ощущение счастья и безграничной власти над тысячами людей. Эстрадные актеры – самые счастливые и самые несчастные люди на свете…

– Эй, Танька, – пнула меня Рита, – чего стоишь с открытым ртом? Живо зашей дырку на юбке, вот тут.

Вынырнув из некстати налетевших на меня философских размышлений, я привела в порядок костюм, приволокла Рите кофе и отправилась искать Ваньку. Он курил, сидя на подоконнике.

– Ну и помойка этот «Рокко», – с возмущением сказал он, увидев меня.

– Не хуже других, – хмыкнула я, устраиваясь около него.

– Тут буфета нет! Только в зале!

– Хочешь бутербродов? У меня есть, и кофе в термосе.

– Потом, – вздохнул Ваня, – если честно, больше всего я хочу спать! Один! Трое суток!

– Отоспишься когда-нибудь, – пообещала я.

– Ага, – мрачно ответил Ванька, – после дождичка в четверг, когда рак на горе станцует!

– По-моему, он там свистеть должен.

– Кто?

– Рак на горе.

– О господи! – дернул плечом Ваня и замолчал.

Я посидела некоторое время молча, а потом спросила:

– Куда деваются те, кто сходит со сцены? Чем они потом занимаются?

Ваня швырнул окурок на затоптанный пол.

– Фиг их знает. Кто-то в бизнес идет, если денег накопил. Иногда в продюсеров превращаются, если очень большим «старом», в смысле звездой, был, то могут на телик позвать или на радио передачку какую-нибудь отстойную вести. А так доживают тихонько, мужики женятся, детей заводят, бабы тоже семью сколотить пытаются.

– Ну не все же в старости сходят со сцены, – возразила я, – вот, например, Настя Звягинцева ушла в расцвете лет.

– Подгнивший с одного бока бутон, – скривился Ваня, – осетринка второй свежести.

– Но ведь она еще и не совсем плохая!

– Ну верно.

– И где она сейчас?

– Фиг знает, небось домой подалась, не москвичка же.

– Помнишь, откуда Настя прикатила?

Ваня почесал в затылке:

– А тебе зачем?

– Очень надо.

– У Свина спроси, он ее вывез.

– Я Семена боюсь, еще заорет.

– И правильно, – одобрил Ваня, – народ только крик понимает, по-хорошему никто шевелиться не станет.

– А где Настя в столице жила?

– В поселке, у любовника.

– У тебя ее телефона нет?

– Ну… имелся номерок.

– Можешь найти?

– Вот пристала, – возмутился Ванька, – отдохнуть не дала перед концертом.

– Поищи, пожалуйста, – ныла я.

Парень вытащил растрепанную донельзя записную книжку и начал осторожно перебирать листочки.

– Пиши, – заявил он, – у меня два телефона.

ГЛАВА 21

Получив заветные номера, я, трясясь от возбуждения, дождалась, пока Рита отправилась на сцену, забилась в пустую гримерку, заперлась изнутри и позвонила.

– Алло, – ответил мужской голос.

– Можно Настю?

– Кого?

– Звягинцеву.

Из трубки полетели гудки. Решив, что разговор прервался по техническим причинам, я еще раз набрала тот же номер, на этот раз ответила женщина:

– Слушаю.

– Будьте любезны, позовите Настю.

– Тебе же сказали, – зло отозвалась незнакомка, – нет тут такой! Чего трезвонишь!

– Простите, но мне дали номер…

– Выброси его!

– А он давно у вас?

– Твое какое дело? – прошипела дама, и трубка снова стала издавать гудки.

Тяжело вздохнув, я решила попытать счастья с другим номером и, набрав его, услышала тихий, робкий голосок:

– Говорите.

– Позовите Настю.

– Какую?

– Звягинцеву.

– Такой здесь нет.

Но я все же не оставляла надежды. В конце концов, Настя могла выйти замуж и сменить фамилию, я ищу Звягинцеву, а она давным-давно Иванова.