Пленить сердце горца

— Ты бы постирала мою рубашку? — Гримм настойчиво искал взглядом ее глаза.

Джиллиан молча взглянула на него, сомневаясь, что она способна сказать хоть слово. Если бы она открыла рот, только Бог знает, что она могла бы произнести. «Поцелуй меня, ты, огромный прекрасный воин».

Когда он провел пальцем по ее сжатым губам, она чуть не лишилась чувств. Ее кожа там, где он коснулся ее, — трепетала. Он ощущал ее дыхание на своих губах, его глаза были бездонны и полны страсти.

Он хотел поцеловать ее! Джиллиан была уверена в этом.

Она подняла голову, чтобы встретить его поцелуй. Ее веки дрожали, готовые закрыться, и она вся отдалась фантазии. Она ощущала его дыхание на своих щеках и ждала, боясь пошевелиться.

— Ну что ж, уже слишком поздно.

Ее глаза распахнулись. «Нет, не поздно! — мысленно кричала она, чуть ли не топая ногой от досады. — Поцелуй меня!».

— Стирать ее, я имей в виду, — его взгляд опустился на разорванную рубашку, которую держала Джиллиан. — Кроме того, — добавил он, — я не хочу, чтобы какая-то глупая птичка заботилась обо мне. Служанки, по крайней мере, не рвут моих рубашек, если, конечно, они не спешат сорвать их с меня, но это совершенно другой разговор, в который ты ни при каких обстоятельствах, я уверен, со мной не вступишь…

— Гримм, — натянуто сказала Джиллиан. Он окинул взглядом озеро.

— Что?

— Я ненавижу тебя.

— Я знаю, детка, — мягко сказал он. — Ты говорила это прошлой ночью. Кажется, наши небольшие «беседы» всегда заканчиваются этими словами. Постарайся придумать что-нибудь новенькое, хорошо?

У него не дрогнул ни один мускул, когда остатки мокрой рубашки ударили его по лицу, после чего Джиллиан рассерженно удалилась.

Гримм вышел к обеду в чистой шотландке. Его волосы были мокрыми и зачесанными назад — наверное, он только что вымыл их. Его рубашка была разорвана до середины спины, и ее свободные края развевались над шотландкой, отчего, к удовольствию Джиллиан, были видны все мускулы его спины.

— Что с твоей рубашкой, Гримм? — с любопытством спросил Куин.

Гримм через стол бросил взгляд в сторону Джиллиан.

Девушка подняла голову, попытавшись самодовольно нахмуриться, но не смогла этого сделать. Он смотрел на нее с тем странным выражением, которое она не могла объяснить, с тем самым, на которое она обратила внимание, когда он прибыл в замок и произнес ее имя. Она проглотила свои злые слова вместе с куском хлеба, который вдруг стал невыносимо сухим. Лицо Гримма было безупречно симметричным. Легкая небритость подчеркивала ямочки под скулами, резко выделяющими его четкий овал лица. Его черные, как смоль, мокрые волосы, повязанные ремешком, переливались в мерцающем свете, глаза сияли, что было особенно заметно на фоне загорелого лица, а его упругие, розовые, чувственные губы были насмешливо изогнуты.

— У меня была схватка с капризной кошкой, — сказал Гримм, глядя на Джиллиан.

— А почему же ты не поменял рубашку? — спросил Рэмси.

— Я взял с собой только одну.

— Ты взял одну рубашку? — недоверчиво рассмеялся Рэмси. — Клянусь копьем Одина, ты можешь позволить себе покупать их тысячами. Становишься скупцом, а?

— Отнюдь не рубашка делает мужчину мужчиной, Логан.

— Черт с тобой, поступай, как знаешь, — Рэмси осторожно расправил полы своей белоснежной сорочки. — Ты считаешь, что это придает тебе черты настоящего мужчины?

— Уверен, служанки смогут ее зашить, — сказал Куин. — Или, если хочешь, я одолжу тебе одну.

— Я не против и так ходить. А что касается того, что я считаю, кому какое дело?

— Ты выглядишь, как крестьянин, Родерик, — засмеялся Рэмси.

Джиллиан кашлянула.

— Я сама зашью ее, — пробормотала она и опустила взгляд к тарелке, чтобы не видеть их застывших лиц.

— Ты умеешь шить, девушка? — с сомнением спросил Рэмси.

— Конечно, умею. Я еще не полностью потеряна как женщина, несмотря на возраст и на то, что я не замужем! — выпалила Джиллиан.

— А служанки не справятся с этим?

— Иногда справляются, иногда нет, — с сомнением в голосе ответила Джиллиан.

— С тобой все в порядке, Джиллиан? — спросил Куин.

— Не мог бы ты просто помолчать?

Глава 6

Это приводило ее в бешенство. Каждый раз, когда она смотрела на линию неровных стежков на рубашке Гримма, она чувствовала, что превращается в разъяренную кошку. Это было так же унизительно, как если бы он вышил на ней слова: «Джиллиан потеряла контроль над собой, и я никогда не позволю ей забыть об этом». Ей самой не верилось, что это она порвала его рубашку, но ей казалось, что годы страданий, вызванных его издевками, оправдывают ее вспышку.