Пленить сердце горца

И тихо присвистнул от изумления.

Затем снова пнул ногой сено в другом месте, прошел пять шагов вперед, сделал то же самое, сделал пять шагов влево и повторил движение. Проведя рукой по пыльному каменному полу под сеном, он сгреб пригоршню мелкозернистого черного пороха.

«О Боже!». Весь пол конюшни устилал ровный слой черного пороха. Кто-то щедро посыпал камни, затем набросал сверху сена. Черный порох делали из смеси селитры, древесного угля и серы. Многие кланы для производства боеприпасов собирали селитру в конюшнях или вокруг них, но по полу был разбросан уже готовый черный порох, тщательно измельченный в однородные гранулы и обладающий смертоносными взрывными свойствами, к тому же размещенный с определенным умыслом. Это все отнюдь не было похоже на навоз, из которого получали селитру. Сочетание горючести сена с естественным изобилием свежего навоза превращало конюшню в ад, ожидающий взрыва. Одна искра — и она взлетела бы на воздух, как разорвавшаяся бомба. Упади одна лампа, или хотя бы масляная огненная капля, и здание вместе с половиной двора замка утонуло бы в пламени взрыва.

Оккам тихо заржал, в его ржании слышался страх безысходности. Он был в наморднике, понял Гримм. Кто-то надел намордник на его коня и запер его в стойле, устроив смертельную ловушку.

Он никогда не допустит, чтобы его конь снова обгорел, и кто бы ни придумал эту ловушку, этот человек достаточно хорошо знал его слабые места. Гримм неподвижно стоял в десяти шагах от двери — достаточно близко, чтобы можно было отбежать на безопасное расстояние, если загорится сено. Но Оккам находился в запертом стойле, в пятидесяти ярдах от безопасного места, и в этом заключалась основная проблема.

Бессердечный человек на его месте повернулся бы и ушел. В конце концов, что такое конь? Животное, используемое человеком для своих целей. Гримм фыркнул. Оккам был царственным, прекрасным созданием, обладающим умом и такой же способностью страдать от боли и страха, как и любой человек.

Нет, он никогда не бросит своего коня!

Гримм едва успел додумать эту мысль, как что-то влетело в окно, и солома моментально вспыхнула.

Гримм ринулся в пламя.

Сидевшая в уютном кабинете Джиллиан рассмеялась, сделав шах и мат слоном, и украдкой выглянула в окно, что за последний час проделывала уже с дюжину раз, — она выискивала какие-нибудь признаки возвращения Гримма. С той самой поры, как она увидела, что он выезжал утром, она все время его высматривала. В тот момент, когда огромная серая туша Оккама медленно проплыла мимо кабинета, Джиллиан испугалась, что вскочит на ноги, как легкомысленная девчонка, и понесется бегом. Воспоминания о ночи, которую она провела, слившись с твердым, неутомимым телом Гримма, вызвали прилив крови к коже, обдавая ее таким жаром, на который не был способен ни один камин.

— Несправедливо! Как я могу сосредоточиться? Играть с тобой, когда ты была маленькой девочкой, было куда легче, — пожаловался Куин. — Теперь я не могу думать как следует, когда играю с тобой.

— Ага, это женские преимущества, — шаловливо протянула Джиллиан, будучи уверенной в том, что излучает недавно приобретенный чувственный опыт. — Разве я виновата, что твое внимание рассеивается?

Взгляд Куина задержался на ее плечах, которые почти не прикрывало платье.

— Я совсем не могу ни о чем думать, — заверил он ее. — Посмотри на себя, Джиллиан. Ты прекрасна!

Его голос стих до таинственного шепота.

— Джиллиан, девочка, мне хотелось бы обсудить кое-что с тобой.

— Т-с-с, Куин, — она приложила палец к его губам и покачала головой.

Куин отвел ее руку в сторону.

— Нет, Джиллиан. Я достаточно долго молчал. И я знаю, что ты чувствуешь, Джиллиан.

Он умышленно сделал паузу, чтобы подчеркнуть последние слова.

— И я знаю, что у тебя происходит с Гриммом.

Куин встретил ее взгляд спокойно, и Джиллиан моментально занервничала.

— Что ты имеешь в виду? — уклончиво спросила она.

Куин улыбнулся в попытке смягчить свои слова.

— Джиллиан, он не из тех, кто женится на девушке.

Прикусив губу, Джиллиан отвела глаза.

— Ты не можешь этого знать. Это все равно что сказать, что Рэмси не из тех, кто женится, потому что по тем рассказам, которые я слышала, он всегда был отъявленным бабником. Но лишь сегодня утром он клялся мне в своей верности. То, что мужчина не проявлял в прошлом склонности к венчанию, вовсе не означает, что он никогда не женится. Люди меняются.