В общем, Фаина, упорная на редкость, так всех взбудоражила, что Лидия Константиновна в конце концов рявкнула:
— Хорошо, не будет няни. Но раз вы так волнуетесь, то и помогите дочери. Селитесь на даче и начинайте за внучкой ухаживать, на работу не ходите, служите бабушкой.
Мать Юли возмутилась:
— У меня давление. Могу лишь совет дельный дать.
— Лучше помочь руками, — возразила Лидия Константиновна, — а языком попусту трясти нечего.
Разгорелся скандал, который ловко погасил Петр Григорьевич. Он предложил поставить в доме крохотные видеокамеры, которые в отсутствие хозяев станут следить за няней.
Сейчас «шпионская» аппаратура не редкость, но в год появления на свет Кати большинство людей даже не слышало о подобном.
— Где же ты возьмешь аппаратуру? — воскликнула Фаина.
Петр улыбнулся:
— Это мое дело, только игрушка дорого стоит.
— Я заплачу, — быстро сказала Лидия…
— И Петр Григорьевич оборудовал дачу? — поинтересовалась Нина.
— Угу, — кивнул Димон, — няньки у них два года работали. Потом Лидка на пенсию ушла, и необходимость в прислуге отпала. Лидия Константиновна, в отличие от Фаины, волчица.
— В каком смысле? — не поняла Нина.
— За детей горло перегрызет, — пояснил Димон. — Игорька она обожает, а за Катьку глаз отдаст. Прямо завидно, меня никто и никогда так не любил. Лидка все сделает, чтобы Гарьку из любой беды выручить, хитра неимоверно. Тебя она лихо обманула.
— Как? — растерянно спросила Нина.
Карякин пьяно засмеялся:
— Вот чего ты в тот день видела?
— Не понимаю.
— Наблюдала, как Гарька веревку перерезал? Или услышала чего? Может, тебе кассета попалась?
— Какая?
— Рассказывал же про камеры по всей даче, одна в мастерской у Юльки стояла.
— Но ведь няни у них не имелось, — пожала плечами Нина.
Димон икнул.
— Плохо ты Лидку знаешь, хоть она тебе целый год свекровью была. Не упустит наша пташка шанса за людьми понаблюдать. Включала она устройства, в особенности если гости приезжали, а потом кассетки глядела. Отлично в курсе была, кто, чем и где занимается. Только облом у нее случился.
— Где? — удивилась Нина.
— Хитра Лидка, но… — прохрипел Димон. — Когда Гарька веревку с висящей на ней Юлькой перечекрыжил, она сначала все ловко устроила, тебя в качестве алиби приготовила. Я-то спал, устал очень и закемарил. Милиция меня едва растрясла. Спрашивают: «Вы где находились в момент самоубийства.» Я никак не врублюсь, но интересуюсь: «Кто Убился? Когда? Извините, только проснулся». От меня и отстали, а я в себя пришел и скумекал…
Нина, затаив дыхание, слушала сильно нетрезвого Карякина, а тот, безостановочно хихикая, рассказывал о том, что делал в тот день на даче у Тришкиных.
Узнав, что Юля разбилась в момент работы над мозаикой, Димон призадумался. А потом внимательно слушал Петра Григорьевича, шепотом рассказывавшего Вадиму о своих эмоциях, испытанных от ужасного известия. Отец Юли ни на секунду не сомневался, что Карякин, как и все присутствовавшие в доме, в курсе произошедшего, ну а Вадим не разубеждал его и получил массу информации для новых размышлений.
— Только ради Кати молчать договорились, — обморочным голосом шептал Петр, — а Юлечку все равно не вернуть. Вот горе-то… Но мы к Тришкиным больше ни ногой, я убийцу видеть не желаю! Убийца он и есть убийца, что бы там Лидия ни говорила…
Вадим выслушал обезумевшего доктора и вдруг сообразил: Лидка небось, как всегда в день приезда гостей, включила запись. И работали камеры, мотали кассеты… В частности, наверняка работала та, что стоит в мансарде. Не колеблясь, Димон порысил в «аппаратную» и в самом деле обнаружил пленку. Очевидно, Лидия второпях забыла о камерах…
— И где запись? — подскочила Нина.
Карякин развел руками.
— Не помню.
— Не ври, — топнула ногой Каргополь.
Димон закивал.
— Не, правда. Я кассету уже ночью вытаскивал. Очень захотелось посмотреть, что на ней, только она ведь нестандартная, на обычном видике не прокрутить, нужен специальный аппарат. У Лидки есть такой, но как им воспользоваться незаметно? Я и подумал: спрячу до завтра, увезу в Москву, там найду нужный видик и позырю. В комнате у себя ховать побоялся — вдруг Лидка допрет, кто запись стырил, и ее у меня отберет, — а потому надумал в тайничок упихнуть, ну…
— Ну, — поторопила Нина, — где она?