Доллары царя Гороха

Нинель Иосифовна поправила аккуратную прическу.

– Общаемся по-соседски. Я одна живу, поговорить не с кем. Люся тоже, хоть и при дочери, да сама по себе. Настя не слишком заботлива. Нет, не подумайте чего плохого, она мать содержит: кормит, поит, одевает. Некоторые-то детки своих родителей вон выгнали, живите, мол, как хотите, на пенсию, у самих денег нет. Настя не из таких, но вот общаться с мамой ей некогда, все по заграницам разъезжает. Правда, Люся в последнее время немного странной стала: заговаривается, истории дикие рассказывает.

– Про свадьбу Насти и миллиардера? – улыбнулась я.

– Нет, – удивленно покачала головой Нинель Иосифовна, – такую я не слыхивала. Мне она другую преподнесла. Просто бредовую, про потерянные полмиллиона долларов. Старость – не радость. К сожалению, возраст бьет в первую очередь по голове. В быту Люся казалась нормальной, а вот в остальном… Ее на этой истории просто заклинило, рассказывала ее постоянно, каждый раз с новыми подробностями.

– Может, это правда? – тихо спросила я. – Люся всю жизнь хранила в себе страшную тайну, ну а к старости потеряла бдительность и принялась болтать о потерянном состоянии.

– Милая моя, – усмехнулась Нинель Иосифовна, – Люся и Настя переехали в этот дом на моих глазах, ну… не припомню когда. Живут они тут не с самого начала. Так вот, мебель у них скромная, ничего с момента вселения нового не купили, одежда самая простая, продукты покупают без изысков. Уж поверьте мне, какое там богатство!

– Ну, насколько я поняла, злополучные доллары пропали, вроде их сожгли.

– А мне Люся сообщила, что узнала правду, – засмеялась Нинель Иосифовна, – вроде деньги нашлись, их припрятали на даче, то ли в доме, то ли в саду зарыли. Надо было ехать их искать. Только Люся боялась. Дом Леонардо продали.

– Ничего не понимаю, – подскочила я.

Нинель Иосифовна улыбнулась:

– Я тоже.

– Что же она говорила?

– Ерунду. Якобы у ее мужа был великий талант и он на продаже своих картин заработал кучу денег, больше полумиллиона долларов. Я-то сразу поняла, что Люся заговаривается. Ну разве возможно за мазню получить бешеные деньги? Вон у метро художники стоят, вполне симпатичную картинку рублей за триста отдают.

– За полотна Ренуара сейчас платят миллионы в валюте…

– Ну, муж Люси-то был совсем не Ренуар, – усмехнулась Нинель Иосифовна, – что бы она мне ни говорила. Я никогда не слышала про художника по фамилии Трошев. Он якобы свои деньги дал на сохранение лучшему другу, Леонардо. Я это имя хорошо запомнила, уж больно оно для нас странное. А этот прохиндей, когда супруг Люси внезапно скончался, их не вернул, сообщил, что доллары погибли. Вроде у него на даче пожар приключился, а он там чемодан с купюрами прятал. Люся, наивная душа, поверила. Но потом к ней заявился один ее очень старый знакомый и сообщил: мол, деньги целы, просто они спрятаны в надежном месте. Мужчина точно не знал где, но ясно одно: они на даче. Дом давно продан, а новый жилец и не догадывается о том, на каком сокровище сидит. Надо, дождавшись его отсутствия, пошарить в здании. Люсенька страшно оживилась. Она долго рассказывала мне про то, как поступит со вновь обретенным богатством, строила просто наполеоновские планы.

Нинель Иосифовна замолчала, потом с горечью добавила:

– Знаете, стало понятно, что у Люси непорядок с головой. Я поколебалась и примерно месяц назад позвала к себе Настю и рассказала ей эту историю.

Девушка молча выслушала соседку, а потом сказала:

– Нинель Иосифовна, я очень прошу, если мама снова заведет при вас идиотские россказни, остановите ее. Она потом дома рыдать начинает. Слышала я про сии миллионы, только никогда их у нас не имелось. Мой папа, земля ему пухом, был замечательный человек, но неудачник. Конечно, он писал картины и даже называл себя художником, только с таким же успехом и я могу величаться балериной. Отец работал дворником, а живопись являлась для него хобби. Мы жили бедно, знаете, на что перебивались, пока я себе хорошую работу не нашла?

– Нет, деточка, – ответила Нинель Иосифовна.

– У мамы была огромная квартира, доставшаяся ей от бабушки, – объяснила Настя, – Люся ее продала, приобрела жилплощадь в вашем доме, а разницу мы стали проедать.

Закончив рассказ, Нинель Иосифовна грустно подытожила:

– Вот что старость с людьми творит.

– А сейчас где Люся? – тихо поинтересовалась я, вспомнив слова Клавы о том, в какой дыре проживали до смерти Марфы Люся и Настя.