Любовница египетской мумии

– Ай-ай-ай, – покачала я головой, – вот не повезло бедняжке! Но зачем ей в тропиках антифриз? Только не говори, что она его в качестве «незамерзайки» заливает в бачок омывателя автомобиля. Или я ошибаюсь? На Пхасо случается сильная стужа?

Пол аккуратно развернул «Мятное безумие» и положил в рот подушечку.

– Все женщины, как белки, вечно делают запасы! Кстати, этиленгликоль еще применяют как растворитель красящих веществ, он входит в состав жидкости для мытья стекол, является компонентом крема для обуви. Так ты пойдешь со мной на праздник Ноин?

– Спасибо, у меня уже есть приглашение, – ответила я.

Семнадцатого числа, в половине двенадцатого, мы с Фатимой пришли на одну из площадей Пхасо, которую за ночь превратили в подобие концертного зала. Середина ее, где возвышался старый фонтан, была огорожена цепями, чуть подальше шли ряды пластиковых стульев, на которых уже сидели люди.

– Да здесь все население столицы! – ахнула Фатима. – Включая туристов! Ни одного пустого местечка!

Я потянула Хайбекову к небольшому домику.

– Нам сюда.

– Зачем? – она начала, как обычно, задавать глупые вопросы.

Я постучала в дверь, показала мрачному хозяину перстень Званга и сказала:

– Нам забронирована ложа.

Он, кланяясь в пояс, привел нас в комнату, где возле большого окна стояло два огромных кресла.

– Здорово! – восхитилась Фатима.

– Вип-зона, – усмехнулась я, – они оборудованы во всех зданиях, окружающих площадь. Усаживайся. Ты знаешь, что тут должно произойти?

Фатима кивнула:

– Театральное представление.

– Реконструкция легенды, – поправила я. – По преданию Ноин обещала вернуться на Пхасо, возникнуть в центре этой площади. Королева Лима уверена, что сегодня это непременно случится, Ноин объявится, Званг женится на ней, на острове наступит золотой век. А вот там, видишь, хранитель печати и мастер Лин. Они должны подтвердить подлинность татуировки Ноин, в мельчайших деталях рисунок известен только им, Лиме и Звангу. Ну а теперь внимательно меня послушай.

Фатима чуть приоткрыла рот, а я завела рассказ:

– В твоем рассказе об отъезде Зарины на Пхасо было много странностей. И первая из них: ну где волонтеры Званга могли увидеть Зарочку Хайбекову? Девочка живет в Москве, на Пхасо никогда ранее не бывала, сомневаюсь, что король разослал своих агентов по всему миру. Второе. По твоим словам, Зарина не рыдала, не сопротивлялась, когда Рашид объявил о своем решении обменять дочь на контракт. Зарине следовало устроить истерику, но она покорно следует за отцом. Третье. Зарина общается с тобой по скайпу и постоянно повторяет: «Мне здесь хорошо». Но ты уверена: дочь лжет, чтобы успокоить мать, и ты прибываешь на Пхасо для спасательной операции. Как Зарина ни пытается остановить тебя, ты рвешься в бой, не слышишь никаких аргументов дочери. У тебя в голове бьется лишь одна мысль: Зарочку лишают образования и счастливой жизни.

Дальше начинают твориться совсем уж невероятные вещи. Тебе удается обменять Лейлу на дочь. У трезвомыслящего человека сразу возникает вопрос: где была охрана? Почему Айлин отпустила воспитанницу одну? Но ты радуешься успеху, тебе не до логики. На этом неувязки не заканчиваются. По идее, вы прямо с рынка должны спешить в аэропорт, оставаться на Пхасо было опасно, Лейлу могут разоблачить! Но ты легкомысленно возвращаешься в гостиницу. Почему? Зарина посоветовала тебе поступить именно так, потому что спешный отъезд туристок вызовет подозрение. Уж не знаю, что делать, услышав это заявление: плакать или смеяться? И как ведет себя Зарочка, соединившись с мамой? Что должна ощущать девочка-москвичка, которую спасли от раннего брака с ненавистным Мелом? Страх? Ужас, что за ней придут? Да другие бы на ее месте забаррикадировались в номере и не высовывали носа наружу, но Зарина преспокойно едет на экскурсию, не испытывает волнения и при любом удобном случае внушает тебе: «Не надо подводить папу. Мне совсем не плохо с Айлин».

Создается впечатление, что девочка не ощущает себя несчастной рабыней, жертвой жестокого отца. Но ты снова не слышишь дочь, повторяя: «Я тебя спасу!»

Вопрос: хочет ли Зарина спасаться?

У Фатимы затряслись руки, а я продолжила:

– Когда вы стояли в лавке, девочка пожаловалась на духоту и сама, подчеркиваю, сама вышла на улицу. Она опять ничего и никого не боится, но оказывается, по твоему мнению, похищенной. Не успеваешь ты впасть в истерику, как тебе всовывают письмо от дочери. Зарина вновь убеждает тебя: «Мне хорошо, возвращайся в Москву». Но ты говоришь мне: «Текст слишком длинный, его составили заранее, подготовились к краже Зарочки, и я не помню почерк дочери, может, это не она писала».