Но Фатима обожает дочь, она решилась на разрыв с мужем, готова убежать с девушкой на край света, лишь бы у той была возможность стать свободной. Интересно, Фатима хорошо понимает последствия своего поступка? Как только правда выплывет наружу, Рашид лишится контракта, его объявят на Пхасо персоной нон-грата, выдворят с острова и не вернут бизнесмену денег, вложенных в проект. Фатиме с Зариной придется жить под чужим именем за пределами России. Айлин, упустившей невесту, с большой долей вероятности могут отрубить голову, да и Лейлу накажут по всей строгости местных законов. Но, похоже, Фатима не мучит себя мыслями о грядущих неприятностях. Сейчас она счастлива. А вот Зарина показалась мне не очень веселой, наверное, она, в отличие от легкомысленной матери, сообразила, чем аукнется опрометчивая затея.
Зазвонил телефон. Я удивилась, но сняла трубку местного аппарата.
– Мадам Васильева, – произнес на безукоризненном французском языке мужской голос, – вас беспокоит Азамат, старший портье. В холле вас ожидает посетитель.
Я изумилась:
– Меня? Наверное, вы ошиблись, я никого на Пхасо не знаю.
– Данный месье россиянин, – продолжил Азамат. – Если не желаете с ним общаться, я могу ему сказать, что госпожа Васильева легла спать и не реагирует на вызов.
– Спасибо, сейчас спущусь, – ответила я и поспешила к двери.
На беду, я крайне любопытна. Вот и сейчас я испытывала жгучий интерес: ну кто может искать со мной встречи?
Уже подходя к стойке рецепшен, я испугалась. Господи, вдруг это Бурдюк надумал свалиться на мою голову? Или «сюрприз» организовал Назар? Ярик не мог прилететь туристом на Пхасо, у аспиранта элементарно нет денег на полет и пребывание в экзотическом месте. А вот хирург и глава охраны крутой фирмы запросто могут позволить себе такой расход. Понимаете теперь, почему я обратилась к портье, забыв украсить личико даже формальной улыбкой:
– Меня кто-то ищет?
Симпатичный парень за стойкой указал на толстяка в мятых льняных брюках. Несмотря на поздний, почти ночной час, «пончик» не удосужился снять широкополую панаму и выглядел, мягко говоря, идиотом. Я сделала пару шагов к дивану, на котором устроился пузатый мачо, тот вскочил и, широко раскрыв объятия, кинулся вперед, выкрикивая:
– Дашута! Сколько лет, сколько зим!
– Здрассте, – ошарашенно ответила я, уворачиваясь от его потных рук.
– Ты меня не узнала! – загрустил «пончик» и спросил у Азамата, который не сводил с нас глаз: – Где тут у вас тихое местечко с хорошей выпивкой?
Портье непонимающе заморгал.
– Он не говорит по-русски, – пояснила я, – внизу есть чайная комната.
– Вот обезьяна, – обозлился толстяк, – раз в отеле работает, должен по-нашенски балакать. Я Никита Фролов.
– Очень приятно, – машинально ответила я, – Даша Васильева.
– Это я отлично знаю, – хохотнул пузан, с трудом втискиваясь за хлипкий столик, – ты меня не вспомнила? Эй, мартышка, неси нам чаю, пирожных и всякого такого.
Хрупкая официантка кивнула и испарилась.
– Сделайте одолжение, не хамите обслуживающему персоналу, – сердито одернула я Фролова, – кое-кто из служащих хорошо понимает по-русски!
– Во! Совсем не изменилась! – заржал Фролов. – И в школе такая же была! Борец за правду и справедливость! Защитница сирых и убогих!
– В школе? – переспросила я. – Мы вместе учились?
На секунду мне стало страшно: неужели я выгляжу так же, как этот толстяк? Фролов стянул панаму, показалась плешь, чуть-чуть прикрытая редкими кустиками волос.
– Ну да, – кивнул толстяк, – я, правда, моложе, но отлично тебя помню.
Я впала в ступор. Моложе? То есть я старше этого потного, смахивающего на бильярдный шар субъекта? Внезапно на ум пришло воспоминание. В прошлом году, летом, мы с Дегтяревым сидели в кафе, и вдруг он ринулся к симпатичной женщине. Ситуация до дрожи напоминала ту, в которой очутилась я сейчас. Александр Михайлович завопил: «Натка, узнаешь меня?» «Нет», – честно призналась дама. «Ну как же, – расстроился полковник, – школа номер три! Мы там вместе десять лет провели. Я Дегтярев». Женщина с трудом изобразила радость. «Да-да! Точно! Дегтярев! Неужели я могла вас забыть! Конечно, нет! Вот только выпало из памяти, какой предмет вы вели? Труд или физкультуру?»
Я постанывала от смеха, полковник спешно ретировался за наш столик и, наблюдая, как Натка, помахав ему на прощанье рукой, уходит, обиженно протянул: «Да мы с ней в параллельных классах учились. Наташа в «Б», а я в «А». Что, я совсем плохо выгляжу?»