Звезды

4

Дэнни Маккей был мертв.

Мертв, мертв, мертв.

Это-то и нравилось Дэнни. Он даже пришел к заключению, что быть мертвым лучше, чем живым.

– Говорю тебе, Бон, – обратился он к своему старому другу Боннеру Первису, который сидел у окна и вглядывался в ночь, опустившуюся над Малибу, – быть мертвым намного выгоднее, чем я ожидал. Представь, я могу совершить любое преступление, какое захочу, и никто в мире не сможет обвинить меня в этом.

Дэнни стоял перед зеркалом, голый по пояс, и внимательно рассматривал себя, поворачиваясь то так, то этак, поочередно напрягая разные мышцы.

Месяцы интенсивных тренировок вернули ему форму, он выглядел теперь даже лучше, чем до смерти.

Черт возьми! Он как бы стал наполовину моложе.

Конечно, это было нелегко вернуть былую силу. Когда он пришел в себя в старом деревянном домишке в Сан-Антонио три года назад, ему сказали, что он пробыл в коме четыре месяца. Что-то вроде мозговой травмы, как ему объяснил Боннер. Что-то случилось после его мнимого самоубийства в камере лос-анджелесской окружной тюрьмы. Дэнни действительно умер или почти умер. Поэтому когда он, в конце концов, пришел в себя и увидел тревожный взгляд Боннера, то вновь ощутил себя узником, только на этот раз узником атрофии мышц и истощенной плоти. Путь к выздоровлению был долгим и трудным. Много раз Дэнни был готов сдаться, особенно когда отказала речь, ослабло зрение и проявились другие опаснейшие последствия мозгового кровоизлияния.

Но Дэнни внезапно получил поддержку. Появилась книга «Разоблаченная бабочка», и как только Дэнни прочел ее, волна лютой решимости наполнила все его ослабевшее тело.

– Знаешь, Бон, – сказал он другу, – этот Куинн парень не дурак. Слушай.

Взяв книгу в обтрепанной обложке, он открыл страницу, которую помнил почти наизусть:

– «Следуя журналистской теории, можно предположить, что Дэнни Маккей и Беверли Хайленд в действительности тайно знали друг друга многие годы, что история их отношений берет истоки с того давнего момента, когда они были либо друзьями, либо деловыми партнерами, а возможно, и любовниками, и нечто в этом общем для них обоих прошлом заставило Беверли Хайленд подготовить столь блестящий план мести ничего не ведающему Маккею».

Дэнни засмеялся и отложил книгу.

– Куинн считает, что я причинил ей вред. Он сущий путаник, вот он кто. – Отойдя от зеркала, он перешел в другую комнату, отодвинул шторку, выглянув в небольшое оконце, посмотрел на соседний дом. Дом стоял темный, машины возле него не было.

– Парень не кажет носу, Боннер, – сказал Дэнни, переходя на лексикон своей юности в Западном Техасе. Так с ним всегда случалось, когда он был в порядке. – Все-таки смешно, как судьба иногда оборачивается, не правда ли? – Взяв темно-синюю шелковую рубашку, валявшуюся на кровати, он начал медленно надевать ее, как бы продлевая удовольствие от прикосновения ткани к коже. Три с половиной года назад был такой момент, когда Дэнни думал, что не сможет больше ничего ощущать.

– Я имею в виду, – продолжил он, застегивая перламутровые пуговицы рубашки, – что готовил свою мнимую смерть, думая, что эта сука погибла, когда машина свалилась с обрыва, а теперь, три года спустя, я обнаруживаю, что ее смерть тоже фальшивая. Я должен был догадаться… Как же я мог не подумать тогда, что и она способна выкинуть такой номер, что нам обоим пришла одна и та же мысль?

Его лицо помрачнело.

– Правда, ее так называемая смерть не повредила ей, а моя чуть действительно не прикончила меня.

Смеясь, он погладил рукой шелк рубашки, которая обошлась в две сотни долларов: Дэнни шил ее на заказ.

– Говорю тебе, Бон, когда я увидел, как этот Куинн рассказывает по телевизору, почему считает, что Беверли Хайленд до сих пор жива и что у него есть доказательства… – Дэнни вдел ремень из крокодиловой кожи в брюки – никогда никаких подтяжек он не носил, какими бы модными они ни были. – Ну, ты был со мной, Бон, ты видел, как это взбесило меня. Представить, что она до сих пор жива! Конечно, жива! Когда Куинн сказал об этом, я все обдумал и понял, каким дураком был, хотя не я один считал, что она действительно напилась в этом своем шикарном автомобиле. – Он снова подошел к зеркалу и замолчал, взгляд его стал тяжелым. Он представил, как Беверли праздновала, услышав о его самоубийстве в тюрьме, как хлопали пробки шампанского, пока она наблюдала по телевидению его похороны в Хьюстоне. И без сомнения, эта сукина дочь злорадствовала и, скорее всего, торжествует по сей день. Этому надо положить конец. Как только Дэнни найдет ее.

Он посмотрел на часы – отличные, швейцарского производства, но не сравнить с «Ролексом» за шестнадцать тысяч, которые у него были прежде. Приехав в Южную Калифорнию, он сделал кое-какие покупки, но предстояло еще многое докупить. Одежда создает мужчину, любил говорить Дэнни.

Куинн, выступая по телевидению, говорил, что не так давно снял дом на побережье в Малибу, сразу за поворотом на Сансет, поэтому Дэнни и Боннеру не стоило труда отыскать его дом. Как только они определили, какой из домов принадлежит журналисту, они заняли соседний. Теперь Дэнни ждет, когда Отис объявится в доме. У них должен состояться небольшой разговор.

А когда Дэнни узнает, где находится Беверли Хайленд, он отплатит ей за то, что она ему сделала. Растянув один угол рта, он изобразил улыбку. Дэнни решил, что такая улыбка придает ему больше сексуальности, он убедился, что после долгого пребывания в коме и еще более длительного периода реабилитации, когда сознание его оставалось затемненным и он даже не мог вспомнить, кто он, после всего, через что он прошел за три с половиной года, он все еще не потерял былой привлекательности прежнего Дэнни Маккея.

Естественно, он стал немного старше, в темно-рыжих волосах появилась седина, но томные зеленые глаза и лукаво-сексуальная улыбка все еще несут заряд электричества. Он наблюдал их эффект, когда ходил за покупками в знаменитую «Галерею» в Хьюстоне. Продавщицы сразу в него влюблялись, продавцы выказывали уважение. У Дэнни опять появился раж пообщаться с миллионерами с Ривер-Сакс – людьми, которые когда-то платили кучу денег, чтобы примазаться к нему, и уйти никем не узнанным. Да, сэр, у Дэнни еще не пропала искра Божья, при помощи которой он заставлял вибрировать телевизионные волны, беспрепятственно проникавшие в каждую гостиную верующих, когда он потрясал сердца своей проповедью. «Час добрых вестей». И на гребне этой волны, обрушившейся, как цунами, возникли доллары, миллионы долларов, поступавшие в штаб-квартиру «Добрых вестей», да с такой скоростью, что многочисленный штат не успевал пересчитывать их, паковать и отправлять в банк.

Но не все деньги попадали на счета передачи; Дэнни изменял направление части потока благословенных зелененьких баксов и отправлял их на специальные номерные счета, о которых знали только он и Боннер Первис. Эти-то секретные счета-заначки и спасли его от суда, от перспективы провести остаток жизни за решеткой. Теперь они в его распоряжении.

Итак, у него есть здоровье, состояние, а скоро будет и власть. Раз он мертвый, он – невидим. А духи могут делать все, что хотят.

Мысль об этом перевернула всю его жизнь. Когда-то он хотел добиться избрания президентом Соединенных Штатов, теперь он может завоевать весь мир.

– Весь б… мир, парень, – прошептал он своему отражению в зеркале. И власть его начнется с того, что он сделает с Беверли, когда найдет ее.

Яркий свет фар машины внезапно скользнул по противоположной стене. Дэнни выглянул в окно. Небольшая голубая машина японской марки появилась на подъездной дорожке соседнего дома. Отис Куинн был дома.

Наконец-то, подумал Дэнни, спеша в другую комнату. И как нарочно, споткнулся обо что-то. Пришлось ухватиться за косяк двери. Посмотрел вниз: он споткнулся о руку, холодную и безжизненную. Они с Боннером убили девушку несколько часов назад, когда ворвались в ее дом. Ничего не поделаешь, им надо было расположиться поближе к Куинну.