Жена моего мужа

– Курите? – осведомился хозяин, открывая небольшой бар.

– Спасибо, только свои, от других кашляю, – ответила я, вытаскивая из кармана «Голуаз».

Иван Михайлович повернулся, и мы рассмеялись. В руках он держал точно такую же бело-синюю пачку.

– Во Франции пристрастился, жаль, что в Москве они редкость, – продолжал смеяться хозяин, – вот уж не думал, что встречу даму с теми же привычками. Выпьете коньяку?

Я помотала головой:

– За рулем.

Круглый махнул рукой:

– Отвезут до дома.

Он достал из бара бутылку «Реми Мартен» и пробормотал:

– Вот, по-моему, ничего.

– По-моему, тоже, – сказала я, – только лично мне больше по душе не 1946-й, а 1949 год. Для этого коньяка он был лучшим.

Дверь кабинета приоткрылась, и в комнату вошел молодой парень с подносом. Он начал молча расставлять на журнальном столике блюдо с сырами, тарелку с крекерами и вазочку с орешками. Совершенно европейское угощение. Следом, шумно дыша, влетели ротвейлеры. Псы ткнули головы в мои колени. Машинально я засунула в их пасти куски вожделенного сыра и погладила милые морды. Круглый вздохнул:

– Ладно. Всю жизнь, дурак, из-за баб страдаю. Как понравится какая, сразу разума лишаюсь и глупости делаю. А вы мне очень по душе. Поэтому расскажу то, что не должен, но прежде дайте слово, что вся информация умрет на пороге комнаты.

Я серьезно кивнула головой. Круглый сел в кресло.

– Между мной и Максимом и правда существовал долг. И сумму назвали абсолютно правильно – миллион долларов. Вот только в одном ошиблись. Не Макс мне, а я ему был должен. Но должок вернул, как раз в самом начале июня, а если уж совсем точно, то четвертого числа.

– Господи, – вырвалось у меня, – до чего же выгодная штука – торговля яйцами!

Круглый ухмыльнулся:

– Яйца тут ни при чем. Мы занимаемся антиквариатом, и довольно давно. У Макса просто нюх на раритеты, какие вещи отыскивает! Не так давно у какой-то бабки обнаружил подлинного Гойю. Представляете, старуха повесила полотно в туалете и собиралась выбросить, очень мрачным казалось!

Я обалдела:

– А яйца?

– Что яйца? – удивился Иван Михайлович. – Бизнес как бизнес, но деньги большие шли совсем из другого источника. Кстати, мы с Максом не афишировали своих занятий, зачем привлекать к себе пристальное внимание.

– Деньги как передали?

– Обычно, положил в пакет, а Бекас отвез, не в первый раз!

– Пакет, – фыркнула я, – тут чемодан нужен.

Круглый улыбнулся.

– Ну это вы фильмов насмотрелись. Миллион долларов в купюрах по сто, всего лишь десять тысяч бумажек, запросто в подарочный пакет влезает! Чемодан – уже другие суммы.

– Ваш посыльный точно все отдал?

– Бекас?! Конечно, такими вещами не шутят. К тому же Макс позвонил и сообщил, что полный порядок.

– Где он деньги держал?

Иван Михайлович развел руками:

– Такой интимный вопрос! В наших кругах не принято подобное спрашивать. Скорее всего в Швейцарии или в Арабских Эмиратах. – Но ведь не сразу же отослал, какое-то время хранил дома!

Круглый вздохнул:

– Кладовку возле ванной представляете?

– Да.

– Там под потолком антресоль со всяким хламом. Если заглянуть внутрь, задняя стена скрывает небольшой сейф. Только код не спрашивайте, не знаю.

– Где познакомились с Максом?

Собеседник с удовольствием закурил.

– Дорогая, вы просто прокурор. Знаете, что Полянский три года работал за границей?

– Да. Нина Андреевна рассказала, как он служил в Польше, преподавал русский язык на курсах. Я еще, помнится, удивлялась, почему Макс на польке не женился, а холостым вернулся!

– Так вот. История про курсы – красивая ложь. Максим сидел на зоне.

– Как? За что?

– За фарцовку. Торговал сначала зажигалочками, потом джинсами, ну а взяли, когда к предметам искусства подобрался. Мы с ним вместе в одной камере до суда на одних шконках спали. Ему передачи шли хорошие, а мне – пшик. Так Макс не жадился, всегда делился вкусненьким. Скорешились постепенно, с тех пор и дружба.

Я осталась сидеть с раскрытым ртом. Ну и новость! Голову на отсечение, что никто правды не знает! Видя мой изумленный вид, Круглый довольно ухмыльнулся и сказал:

– Расскажите лучше про убийство Вероники.

Я выложила, что знала про Нику и Семена. Иван Михайлович призадумался, потом вздохнул:

– Пока, честно говоря, не понимаю, что к чему. Буду разбираться, только вчера приехал из Франции, Максу пока не звонил и ничего не знал.