Жена моего мужа

Заметка об актере театра «Рампа» Андрее Елизарове появилась в апреле. Опять фотография. На этот раз двое полуголых мужчин страстно сжимают друг друга в объятиях на парчовом диване. «Тайные утехи любимца сотен женщин» – кричал журнал. «Зря миллионы зрительниц вздыхают тайком при виде несравненного красавца, – злопыхательствовал все тот же Прожженный воробей, – чары обольстительниц не подействуют на его воображение. Ведь мужественный герой привык искать удовольствий в объятиях лучшего друга, имя которого пока, увы, для нас загадка!»

В самом конце мая появился донос на Епифана Блистательного. Как всегда, со снимками. На одном, улыбаясь, вышагивает прехорошенькая манекенщица в оригинальном, совершенно не приспособленном для повседневной носки платье. И лиф, и юбка собраны из мельчайших ремешков для часов, железо переплетается с кожей. Внизу стояло: «Модель Пако Рабанна, январь 1999 г.» Другая фотография похожа на первую, как две капли воды, то же дурацкое платье, та же прическа у девчонки, только личико другое, российское. И подпись: «Произведение Епифана Блистательного, апрель 1999 г.» Несколько абзацев ехидного текста: «Прожженный воробей, пролетая над подиумами Парижа и Москвы, пару раз щелкнул аппаратом. В чем разница между платьями, спросите вы? Я так и не понял, но одно показал зимой всемирно известный Пако Рабанн, а другое представил начинающий Епифан Блистательный. Странно, что оригинальная идея одновременно пришла в две столь разные головы. До сих пор Епифан не отличался выдумкой. Соригинальничать ему удалось только один раз, когда он сменил свое имя Федор Сыкунов на псевдоним Епифан Блистательный».

– Кто это Прожженный воробей? – спросила я у женщины, печатавшей на компьютере.

– Семен Воробьев, наш бывший главный, очень писать любил, просто как ребенок.

Я вышла на улицу и влезла в «Вольво». Начну, наверное, с генерала, думается, его обида самая крутая.

Никто и не подозревает, как легко узнать любой телефон – просто нужно слегка пошевелить мозгами. Подрулив к зданию Генерального штаба, вошла в бюро пропусков и устроилась в кабинке с местным телефоном. На стене, естественно, обнаружился список номеров. Найдя отдел кадров, я схватила трубку.

– Алло, из второго отдела беспокоят. Выписываем тут ветеранам материальную помощь по случаю 22 июня, да потеряли координаты генерала Калошина. Девочки, разыщите побыстрей адресок, а то начальник вломит. Танечка, это ты?

– Таня обедает, – ответила собеседница, – это Лена, вечно у вас шашки наголо и в бой.

– Ну, Ленусик, – заныла я, – знаешь ведь, какой у нас зверь командует.

– Верка, ты, что ли?

– Я.

– Ладно, – смилостивилась собеседница, – погоди.

Зашуршали бумаги, потом раздалось покашливание. Я молча разглядывала прикрепленную над аппаратом табличку: «Не болтай. Враг подслушивает». Наконец из трубки донеслось:

– Верк, пиши – проспект Киселева, 18.

Был дан и телефон. С чувством выполненного долга я купила эскимо и принялась грызть ледяной кусок. Видите, как просто? Раз есть Генштаб, значит, существует и второй отдел, да и в отделе кадров обязательно найдется Таня, и потом, Лена сразу поверила мне, потому что звонил внутренний телефон. Она и предположить не могла, что я сижу в бюро пропусков.

Глава 15

Проспект Киселева почти в центре. Генерал по телефону велел прибыть к обеду. Как раз успеваю. Восемнадцатый дом подавлял величием. Низ гигантского длинного приземистого здания облицован гранитными плитами. Тут и там виднелись мемориальные доски. В разные годы здесь проживал цвет нашей армии, ее генералитет. Старинный поскрипывающий лифт медленно втащил меня на третий этаж. Дверь распахнулась сразу, и генерал Калошин густым басом осведомился:

– Вы журналистка?

– Да, – пробормотала я, протискиваясь между генеральским весьма объемным брюшком и косяком.

– Тапки надевай и шагом марш в кабинет, – скомандовал Калошин.

Я покорно выполнила приказ. В комнате он посадил меня в довольно потертое черное кожаное кресло и неприветливо буркнул:

– Не люблю вашего брата.

– Нас возмутила публикация в «Скандалах недели», – завела я.

Старый вояка побагровел:

– От сволочи, от поганцы, на дуэль бы вызвать, мерзавцев.

И он стукнул кулаком по письменному столу. Небольшая хрустальная вазочка, жалобно тренькнув, свалилась на пол. Генерал горестно вздохнул и опасливо поглядел на дверь. Возмездие не заставило себя ждать.