Домик тетушки лжи

Где-то около пяти вечера ко мне вернулся рассудок, и появилось жгучее желание довести начатое дело до конца. Полная решимости, я села за руль и помчалась за Дегтяревым.

Что ж, сегодня я немного растерялась, раскопав чужие тайны и узнав, как одна из лучших подруг обманывала меня всю жизнь… Но теперь совершенно владею собой. Не следует сердиться на себя за проявление слабости. В конце концов, я всего лишь женщина, хрупкое, нежное создание, рожденное для тихой, размеренной жизни… И потом, я просто не умею на себя злиться, слишком люблю женщину по имени Даша Васильева.

ГЛАВА 19

Дегтярев вышел из подъезда и начал в растерянности крутить головой. Потом поглядел на часы и зашевелил губами. Сидя в «Рено», я, естественно, не могла слышать слов, но точно знала, какие фразы вылетают из его рта.

– Ну, Дарья, опять опоздала, никогда не способна приехать в назначенное время…

И это неправда. Я всегда и везде появляюсь загодя, бывают редкие случаи, когда выбиваюсь из графика, но все они связаны с ужасающими пробками на дорогах. Иногда мне кажется, что нужно приобрести вертолет, такой геликоптер с вертикальным взлетом.

Дегтярев покраснел. Надо же так злиться на ни в чем не повинную женщину, ему следует заняться аутотренингом, иначе у толстячка будут вечные проблемы с давлением. Мне стало смешно. Ну-ка посмотрим, как он поступит дальше?

Александр Михайлович вытащил свой телефон. Через минуту ожил мой «Сименс».

– Слушаю.

– Где тебя носит?

– Я от тебя нахожусь в двух шагах.

– На Петровке?

– Нет.

– На Тверской?

– Нет.

Надо же быть таким дураком.

– Нет, буквально в двух шагах.

– Где?! – завопил приятель, делаясь похожим на хорошо созревший баклажан. – Где?! Отвечай быстро!

Ну да, свет в лицо, немедленно говори правду, одну лишь правду и только правду, а то закатаю на весь срок по верхней планке. Меня окружают сплошные истерики, что родные, что приятели. Но со мной милицейские штучки не пройдут, ишь, как обозлился. Между прочим, некоторые кавалеры терпеливо ждут даму по часу, а потом еще дарят ей цветы. Но у Александра Михайловича в руках не было букета, только портфель.

– Ну где тебя носит? – злился полковник. – Холодно стоять!

Решив сжалиться над толстяком, я мирно сооб-щила:

– Не понимаю причину гнева! Сижу позади тебя в «Рено» темно-зеленого цвета. Зачем так возмущаться?

Александр Михайлович подпрыгнул, обернулся и уставился на машину. Я помахала ему из-за руля. Полковник влез в автомобиль и буркнул:

– Идиотская шутка!

– Думала, применишь метод дедукции и сообразишь, где я.

– Откуда мне знать, какая у тебя теперь машина, – вздохнул приятель.

– Хорошо хоть не подумал, что я прилетела на ковре-самолете, – улыбнулась я.

– Тебе больше подходит метла, – огрызнулся полковник.

– Ну не сердись, посмотри, там, в «бардачке», лежит баночка пива.

Дегтярев крякнул, поднял крышку и вытащил «Миллер».

– Дорогое какое!

– Зато вкусное.

Полковник мигом опустошил алюминиевый «бочонок» и сразу подобрел.

– Значит, «Рено»… Только, похоже, не новый… Где взяла?

– Карина Сыромятникова дала, надо поехать в салон да купить себе новый автомобиль.

– Какой хочешь?

– «Пежо-206», – ответила я, – серебристого цвета. Очень милая машина, двухдверная, но при необходимости в нее влезает пять человек. Большой багажник, маневренная, красивая, надежная… И вообще мне нравятся французские марки. А к «Пежо» прикуплю себе и новую шубку, под цвет тачки, голубую норку.

– У тебя вроде и эта курточка ничего, – задумчиво протянул приятель.

– Очень короткая и уже давно не новая… Прикинь, как красиво будет выглядеть! Выхожу я из серебряной машины в серебристой норке, фр-р…

– Ага, – хмыкнул Дегтярев, – хлопаешь дверцей, прищемляешь манто и падаешь носом в грязь. Уж я-то тебя знаю, ни дня без приключений!

Я сердито замолчала, и оставшуюся часть пути мы проделали, слушая идиотские вопли диджеев «Нашего радио». Представляете, этих ребят зовут блондинка Таня и Коля Макклаут.

Первый, кого мы увидели в холле, был Борис.

– Дашенька, – завел мужик свою песенку, – как хорошо…

Но тут его взор упал на Дегтярева, режиссер прикусил язык.

– Знакомьтесь, – предложила я.

Мужики расшаркались. Александр Михайлович повесил куртку на вешалку, сделал шаг вперед и взвизгнул:

– Что это?