Улыбка 45-го калибра

Глава 8

К дому я подкатила примерно в половине второго ночи и едва сдержала возглас удивления. Во всех окнах горит свет, а около подъезда стоит белый микроавтобус, сильно напоминающий «Скорую помощь», только без красного креста. Сердце тревожно сжалось. Что у нас случилось?

Первый, кого я увидела, был Дегтярев в мятых спортивных штанах и мятой майке. В руках он держал окровавленную простыню.

– Господи, – прошептала я.

– Явилась, – вздохнул полковник, – и на том спасибо.

Я хотела было начать задавать вопросы, но тут из столовой раздался вопль Кеши:

– Дегтярев, где белье?

Александр Михайлович юркнул в коридор, ведущий в кухню. Оттуда мгновенно появилась Ирка с чайником.

– Что у нас происходит?

– Дурдом, – резюмировала домработница и скрылась в столовой.

Недоумевая, я пошла за ней, рванула дверь и остолбенела. Столовая, еще утром бывшая нормальной комнатой, превращена в операционную. Большой стол, за которым мы едим, накрыт простынями, его освещают торшеры, которые собрали из всех комнат, у стола орудуют фигуры в халатах. На полу таз с окровавленной ватой и марлевыми тампонами, резко пахнет лекарствами.

– Отойди, – пнули меня в спину, и мимо прошмыгнула Зайка с кастрюлей.

Бледный Аркадий жался у окна с каким-то баллоном, сильно смахивающим на газовый.

Я выпала в коридор, увидела Дегтярева с кипой простыней и рявкнула:

– Что это за полевой госпиталь?

– Сейчас, – пробормотал полковник, – погоди.

Он нырнул в столовую. Я прислонилась к стене. Похоже, там идет операция.

– Жуть кромешная, – сообщил, выходя, Аркадий, – меня тошнит. Какой ужас! Неужели с бедными женщинами так же поступают.

– Да что случилось?

– Ей пришлось делать кесарево, – вздохнул Кеша, – мрак, теперь месяц спать не смогу. Меня заставили помогать…

– Кому кесарево?

– Юне.

– Это кто? – оторопела я.

– Мать, – строго заявил Аркадий, – видишь, как плохо не бывать дома. Агата Кроуль оставила нам мопсиху…

– А-а-а, – вспомнила я, – точно, Юнону. Она еще все под стулом пряталась, толстенькая такая, есть отказывалась.

– Оказалось, что не жирненькая, а беременная, – вздохнул Кеша, – представляешь, как все перепугались, когда она застонала и дергаться начала.

Я слушала, разинув рот. Ольга и Кеша, увидав, что у собачки приключились судороги, кинулись звонить Дениске. Тот примчался и мигом понял, что это потуги. Везти Юню в клинику было уже невозможно, поэтому бригаду хирургов вызвали на дом. Слава богу, сейчас все позади, щенки живы, мать, похоже, тоже.

– Сколько их? – только и смогла спросить я.

– Девять, – трагическим шепотом сообщил Аркадий, – мал мала меньше, просто мышата, а не собачки.

Я почувствовала легкое головокружение. Пять детенышей у Черри и этих девять, всего пятнадцать. Нет, тринадцать. Опять неверно. Пять плюс девять, это сколько? Поняв, что не способна решить данную сложную задачу, я заорала:

– И что мы станем с ними делать?

Кеша попятился:

– Не знаю. Черриных раздадим по знакомым.

– А девять мопсиков?

– Видишь ли, мать, – хмыкнул Аркадий, – они не совсем мопсы.

– Как это?

– Погоди, – улыбнулся Кеша, – сейчас покажу.

Я опять осталась в коридоре подпирать стенку. Через пару минут Аркашка высунулся из комнаты и поманил меня пальцем. Я, стараясь не смотреть в сторону обеденного стола, добрела до подоконника и уставилась в таз. Глаз выхватил простынку, электрическую грелку, а на ней кучку ярко-рыжих кутят с длинными мордами. Я обомлела. Мопсы появляются на свет почти черными, потом они начинают «перецветать», светлеть, но рождаются темными, рыжими – никогда, и морды у них тупые, как у троллейбуса, а эти были несколько похожи на лисят.

– Кто это? – изумилась я.

– Дети Юноны, – пояснил Кеша, – небось в папочку пошли, «рыжие, рыжие, конопатые». Эх, любовь зла, похоже, Юня мужа себе на помойке нашла.

Угадайте, кто возился со щеночками до утра, капая им в рот детскую смесь производства фирмы «Роял Канин»? Правильно, я. Все остальные были измучены. Маня потому, что помогала ветеринарам, Зайка из-за Юноны, которую, еще не отошедшую от наркоза, поселили у нее в спальне, а Кеша и Александр Михайлович дружно заявили: что их тошнит от запаха крови и что они пережили жуткий стресс.

Подобное заявление из уст адвоката не удивляло, но полковник милиции, закатывающий глаза при виде оперируемой собачки, это каково?..