Улыбка 45-го калибра

Но остановить начальника было невозможно. Подобное случается иногда с преподавателями. Кое-кто из моих коллег – преподавателей иностранных языков мог бесконечно повторять одно и то же. Издержки профессии. Психиатрам кажется, будто все вокруг ненормальные, врачам повсюду мерещатся больные, милиционерам – преступники, а учителя считают, что их окружают тупоголовые двоечники. Сейчас Орест скажет: «Повтори».

– А теперь повторите, – не разочаровал меня начальник.

В очередной раз проглотив смешок, я покорно сообщила:

– С красной крышкой – открыть, с синей – не трогать.

– Вот-вот. Имей в виду, мало того, что отравишься и попадешь в больницу, можешь даже ослепнуть, настолько ядовито их содержание. Да еще потом могут заставить оплатить стоимость испорченного вещества. С твоей зарплатой всю оставшуюся жизнь в долгах будешь. Усвоила?

Я кивнула и отправилась мыть пробирки. Надеюсь, скоро сюда явится эта Регина и мне удастся разговорить девушку. Пусть посплетничает немного о своем начальстве. Заодно узнаю, чем занимается таинственный Яков.

Но время шло, девушка не появлялась. Более того, около пяти Орест встал и сообщил:

– Вернусь в полседьмого.

В дверях он обернулся и погрозил мне желтым пальцем.

– Помни, если синяя крышка, ни-ни!

Мне захотелось стукнуть зануду, но я кивнула:

– Не волнуйтесь, ближе чем на километр не подойду.

Благосклонно улыбнувшись, начальство убежало. Я села на белую табуретку, вытащила сигареты и пригорюнилась: «Как же мне теперь действовать? Думала попасть в большой коллектив, где полным-полно дам раннепенсионного возраста. Как известно, целый день работать скучно, вот они и перемывают косточки друг другу. Проведя пару дней в такой компании, можно узнать все и обо всех. А что получилось? Сижу одна-одинешенька возле раковины, заваленной всякой дрянью. Ничего не узнала. Наверное, нужно проситься в другой отдел!

Не успела я принять решение, как дверь распахнулась и появилась крохотная медсестричка. Она протянула мне контейнер и сказала:

– Для Ореста Львовича.

Я кивнула.

– Хорошо.

«Крошечка Хаврошечка» развернулась и убежала. Так, крышка на контейнере ярко-синяя, следовательно, нужно поместить содержимое в холодильник. Недрогнувшей рукой я открыла защелки, откинула крышку и увидела, что внутри стоит одна широкая емкость. Вытащив ее наружу, поставила на лабораторный стол. Внутри, в прозрачной жидкости плавало нечто непонятное. Я пригляделась и заорала от ужаса. Боже, это младенец, вернее, эмбрион. Сам маленький, но с большой головой, со сложенными крохотными ручками и поджатыми ножками. Из живота нерожденного ребенка торчала какая-то нитка, довольно длинная и толстая. Чувствуя, что сейчас потеряю сознание, я рухнула на табурет. О боже! Чем они тут занимаются, в этой лаборатории?

В ту же секунду лязгнула дверь и появился Орест.

– Так, – возмущенно воскликнул он, – я же строго-настрого приказал не трогать контейнер с синей крышкой!

– Извините, – прошептала я сухими губами, – перепутала. Простите, бога ради, какая жуть!

– Еще хорошо, – забубнил Орест, – что в нем оказалось не то ядовитое вещество, о котором я предупреждал, а эмбрион собаки.

– Собаки? – подскочила я. – Как это собаки?

Орест Львович пожал плечами:

– Мы же научно-исследовательское учреждение, ставим опыты. Одна из научных тем лаборатории звучит так – «Влияние отравляющих веществ на зародыш собаки».

Я только хлопала глазами.

– Да что с вами? – недоумевал начальник. – Так испугались? Во-первых, сами виноваты, не следовало открывать контейнер, а во-вторых, данный материал совершенно безопасен. Да успокойтесь, наконец, право слово, вы слишком уж нервная.

– Мне показалось, что там человек!

– Где, в банке?

Я кивнула. Орест улыбнулся.

– Нет, конечно.

– Но у него голова!

Начальник с жалостью посмотрел на меня.

– А вы встречали в своей жизни безголовых животных?

Действительно, он прав.

– Но у него руки!

– Это лапки. Передние более мелкие, чем задние. Согласен, первый раз можно и перепутать. Мне так сразу понятно, что я вижу в контейнере. Видите хвостик?

Орест коснулся пальцем банки.

– Крохотный такой, только намек.

Я вздрогнула, ничего не вижу и видеть не желаю. Хорошо, что это собака, хотя тоже ужасно. Я вспомнила щенков Черри и Юноны. Нет, ученые все-таки слишком жестоки.