Охота на волков (Живым не брать)

Вот и братья Эльбукаевы жили не по жестким требованиям адата и не по религиозным канонам, а по понятиям.

Естественно, авторитет братьев во многом основывался на силе, которую теперь весьма уважают на Кавказе, — за счет своих средств они всегда могли сколотить «команду» численностью в несколько десятков, а то и сотен бойцов. Но имели значение и связи с московской общиной, через которые они всегда могли выйти на нужных в стане федералов людей; а уж как следует договариваться с подобными субъектами, братьев учить не надо.

С началом новой кампании Эльбукаевы, как и другие подобные им личности, почуяли запах наживы. На штыках федералов они вернулись в Урус-Мартан и принялись спешно сколачивать для себя подходящую «дружину».

Братья были уверены, что им и на этот раз удастся сработать сразу на два фронта.

* * *

Руслан, по праву старшего, устроился ночевать на диване, а его младший брат спал на полу, на матрасе. Они собирались подняться в семь утра, но так уж случилось, что побудку Эльбукаевым устроили пораньше — где-то в третьем часу ночи.

Проснулся Руслан от того, что кто-то невидимый ударил ему в лицо лучом фонаря. Не успел он сообразить, что к чему, как произошло — практически молниеносно! — сразу несколько событий... Чья-то рука коснулась его лица, и Руслан ощутил, как губы ему стянула полоска лейкопластыря. Затем его схватили за руку — он хотел сунуть ее под подушку, куда спрятал на ночь «глок», — и жестко прихватили у запястья. На грудную клетку навалилась какая-то тяжесть, а в висок уперся холодный вороненый ствол.

— Тихо, Руслан, — прошипели над ухом. — Не дергайся и не делай глупостей...

Эльбукаев напрягся, пытаясь сбросить с себя тяжесть и освободиться от болевого захвата. В ответ раздался щелчок взводимого курка.

— Мы от Латыпа, — послышался тихий шепот. — У него есть к тебе разговор, он сейчас ждет нас возле будки на выезде... Извини, что пришли среди ночи, но нам не нужны неприятности...

Эльбукаев-старший при этом известии слегка расслабился, потом послышалось его мычание — очевидно, сигнализировал таким способом, чтобы «гости» разлепили ему рот.

Из противоположного угла комнаты, где ночевал младший брат, донесся какой-то шум, но тут же все и стихло.

— Слушай внимательно, кунак, — услышал Руслан свистящий шепот. — Сейчас ты и твой брат — оба пойдете с нами. Ты нужен Латыпу, понял?

Эльбукаев снова замычал, но, похоже, никто не собирался с ним беседовать.

— Мы не знаем твоих людей, поэтому извини, брат, вынуждены перестраховаться... — раздался тот же шепот.

Тут на мгновение вспыхнул луч светомаскировочного фонаря, но оказалось достаточно, чтобы Руслан зацепил взглядом безрадостную для него картинку: в комнате — трое крепких мужиков, не то в масках, не то с разрисованными под негров образинами; один из них уже держит за шиворот Бекмарса, приставив к затылку ствол; еще один гость, четвертый, появился в этот момент в дверном проеме.

— А сейчас, Руслан, мы поднимаемся с кроватки и спокойно, без шума и пыли, делаем наши дела...

Мокрушин выбрался во двор последним. Заглянув в пристройку, осветил лучом фонаря лежащие в рядок вдоль стены тела трех вайнахов — этих без долгих разговоров отправили на свидание с Аллахом, пристрелив во сне из «бесшумок».

Четвертому из этой компании сохранили пока жизнь — авось и он на что-то сгодится.

Одна из машин, джип с ингушскими номерами, стояла во дворе, почти у самых ворот. Другая тачка, новехонький армейский «уазик», припаркована здесь же, в переулке, сразу за оградой. Ключи от обеих машин взяли у вайнахов и определили пленников в трофейный транспорт. Затем распахнули настежь ворота и выкатили джип в переулок.

Двое бойцов, вооруженные «абаканами» с навернутыми на дуло глушителями, контролировали подходы к дому со стороны переулка. Обитатели жилища уже привыкли, очевидно, к ночным отлучкам своих постояльцев, поэтому никто из них и носа наружу не показал.

Несколько секунд Мокрушин стоял неподвижно, прислушиваясь к ночным шумам. Урус-Мартан, казалось, вымер в эту глухую ночную пору. Лишь с противоположного конца города доносился ленивый собачий перебрех.

Он сам прикрыл створки ворот. Затем уселся вслед за остальными в одну из машин. Заведя движки, без промедления тронулись в путь. Ехали темными переулками, туда, где на окраине их ждали свои.

Мокрушин поднес к губам портативную рацию:

— У нас все нормально. Примерно через десять минут будем на месте.