Хобби гадкого утенка

Ольга наполнила фужер коньяком и мигом влила его в Риту. Зайка считает, что благородный «Реми Мартен» – лучшее средство от всех ран: моральных и физических. Ритуся опрокинула емкость и выдохнула:

– Вот дела!

– Из-за чего он так озверел? – спросила я.

– Да из-за Миши Каюрова, – вздохнула Назарова, – как про завещание услышал, прямо с катушек съехал!

– Каюров! – воскликнула я. – Он-то здесь при чем!

– Ты его знаешь? – в свою очередь удивилась Рита.

– Ой, больно, – вскрикнул Кеша.

– Мы поедем в Институт Склифосовского, – подскочила Зайка, – может, этот непонятно откуда взявшийся идиот Аркашке челюсть сломал!

– Я с вами, – проорала Маня.

– Зачем? – попытался сопротивляться Аркадий.

– А вдруг у тебя действительно перелом, – кинулась в бой Маня, обожающая всегда быть в центре событий, – между прочим, я – будущий врач!

– Ветеринар, – буркнула Зайка, таща слабо сопротивляющегося муженька к двери.

– Подумаешь, – фыркнула Маня, – Кешка недалеко от обезьяны ушел!

Переругиваясь на ходу, они ушли. Тузик выпал из укрытия и пробормотал:

– Пойду, пожалуй, отдохну.

– А где Севка? – ехидно спросила я.

Нос ничего не ответил и исчез. Впрочем, все ясно и без слов. Храбрый Лазарев, очевидно, оказался в момент нападения ближе всех к двери.

Оглядев разгром и Риту Назарову, потерявшую без боевой раскраски и шикарного платья всю свою красоту, я вздохнула:

– Пошли ко мне, подберем одежонку.

Маргарита не возражала. Мы двинулись на второй этаж. Рита замоталась в плед, край шерстяного одеяла волочился за ней словно горностаевая мантия за великой императрицей.

Из кабинета раздавалось нервное поскуливание. Наши псы терпеть не могут, когда кто-то ограничивает их свободу.

– Ты боишься животных? – на всякий случай поинтересовалась я.

Рита покачала головой.

– У меня живут два стаффа.

Надо же! А она вовсе не такая противная! Я распахнула дверь. Питбуль и ротвейлер вылетели из заточения, словно камни, выпущенные из пращи. Пудель и мопс неслись следом.

– Ой, какой пит, – воскликнула Рита, – иди сюда, мальчик.

Но ласковый со всеми Бандюша вдруг сел, задрал морду вверх и завыл.

– Не знаю, что на него нашло, – удивилась я, вталкивая Риту в свою спальню.

– Ерунда, – засмеялась гостья, – просто небось испугался, взглянув на меня. Ну прикинь сама, то ли женщина, то ли овца гигантская!

Секунду мы молча глядели друг на друга, потом покатились со смеху.

– Ой, – стонала Рита, – только подумай, до сих пор никак не могу вспомнить, откуда тебя знаю! И сижу тут, голая, в пледе! Должна была идти на свадьбу к Минкину, только там все расстроилось, невеста распсиховалась. А я, надо тебе сказать, совершенно не выношу сидеть дома вечером. Гляжу – еще одно приглашение есть! Только что-то гостей маловато!

И она вновь зашлась в хохоте.

– Мы с тобой встретились у Вани Козлова на пятидесятилетии, – соврала я и угадала.

– Да ну? Здорово, – отозвалась Рита, влезая в мои джинсы, – уж извини, придется шмотки взять. Рифат, ну скотина!

– Чего он так взбесился?

Рита плюхнулась на диван и спросила:

– Выпить есть чего?

Получив коньяк, она лихо опрокинула фужер и принялась выбалтывать свои секреты.

– Рифат был моим мужем целый год, – вещала Рита, – жутко длинный срок. Я обычно так долго около мужиков не выдерживаю, убегаю. Как правило, дело заканчивается миром. Мои бывшие мужья, общим количеством восемь штук, люди интеллигентные, никаких выходок себе не позволяли, более того, обеспечили меня материально. Один квартиру купил, другой дачу, остальные деньги давали. К слову сказать, у меня отличное состояние, досталось в наследство от одного из мужей…

Но Рифат Ибрагимов оказался не таким. Он был единственным, кто не хотел мирно разойтись. Устраивал скандалы, колотил посуду…

– Прикинь, он сжег мою норковую шубу, – пожимала точеными плечиками Рита, – ну манто в чем провинилось?

Бедная шубка и впрямь была ни при чем. Просто у Рифата была мерзкая манера рвать вещи Риточки на мелкие кусочки. Наконец, в январе этого года Назарова получила очередной штамп в паспорте и перестала считать себя мадам Ибрагимовой. Но очень скоро выяснилось, что у Рифата иное мнение по этому поводу. Сцены ревности продолжались. Ибрагимов мог подкараулить Риту, когда та выходила из дома, разнаряженная для очередного приема, и наговорить гадостей. Он звонил бывшей жене под утро и обзывал дрянью… Словом, вел себя как пещерный человек. При этом имел наглость заявлять: