88  

Рая только мотала головой. Больше всего хотелось бежать из комнаты куда глаза глядят. Исчез даже страх, что соседи узнают о ее уголовном прошлом. Но неведомая сила камнем придавила бедную бабу, и Шабанова чувствовала, что сейчас потеряет сознание, свалится кулем на пол.

Колька, словно поняв ее состояние, налил из чайника воды и подал стакан.

– Пей.

Рая покорно хлебнула тепловатую жидкость.

– Теперь слушай, – велел мучитель, – никому нельзя безнаказанно совершать предательство. Ты же проделала это дважды. Сначала отшвырнула родную кровь, потом отреклась от веры. Любому другому человеку за подобное выйдет смертный приговор, но я в отличие от тебя родство помню. Кровь – не вода, живи себе дальше.

Рая почувствовала, как в голове словно лопнула банка, наполненная жидкостью. Теплая жижа потекла по затылку, заструилась вдоль позвоночника, добралась до ног.

– Жить будешь, – как из тумана донеслось до ее слуха, – только ни здоровой, ни счастливой не станешь, а если роптать начнешь, так знай, – расплата это за предательство.

Больше Раиса не помнила ничего. Пришла в себя на диване. В комнате стояла тишина, лишь легкий запах дыма да окурок в блюдце напоминали, что случившееся отнюдь не дурной сон.

С того самого дня Шабанова заболела. На женщину свалился целый букет болячек. Аллергия, перешедшая в астму, превратила еще довольно молодую бабу в инвалида. Да еще Петр Решетников, за которого она выскочила замуж, начал безумно ее раздражать: шумный, говорливый, обожающий гостей мужик. Раисе порой хотелось швырнуть ему в голову кастрюлю, когда супруг появлялся на пороге в компании всякий раз новых приятелей. Сдерживалась она с превеликим трудом, понимая, что, прогнав мужа, останется без гроша. Решетников, классный краснодеревщик, отлично зарабатывал, Раиса же получала копейки, сидя лифтером в соседнем кооперативном доме. На другую службу не хватало здоровья. Наверное, от постоянного недовольства жизнью у Шабановой открылась в придачу и язва. Словом, ничто ее не радует.

– Николая больше не видели?

– Никогда, – ответила Раиса, – и слава богу: ненавижу их, проклятых…

Внезапно она зарыдала злыми, горькими слезами, уронив голову на стол.

Я поглядела, как трясутся плечи и подрагивают редкие волосы на макушке. Нет, надо уезжать, тут адреса Николая не добыть.

Глава 21

Домой ехала, не замечая чудесного весеннего вечера. Ну как добраться до секты? И потом, что вообще знаю я о гипнозе, экстрасенсах, колдунах и магах? Честно говоря, никогда не верила в подобные вещи. Может, порасспрашивать Филю?

Домашние занимались своими делами. Маня возилась у компьютера, Зайка, напевая, принимала душ, Алиска орала в кухне на Катерину. Ирка обнаружилась в кабинете, на руках женщина держала большущую крысу.

– Откуда она у тебя? – изумилась я, глядя, как домработница ласково укутывает дрожащего грызуна в мохеровый плед.

– Это Жюли, – вздохнула Ирка, устраивая глядящую на нас влажными, несчастными глазами собачку в мягком кресле.

Мой рот непроизвольно открылся. Жюли? Куда подевалась роскошная шерсть терьерицы? Оказывается, под длинными локонами скрывается тщедушное крохотное тельце.

– Валентина чесала, чесала ее, – пояснила Ирка, поглаживая Жюли по лысой головке, – потом побрила! Ругалась – страсть.

Да уж, представляю, какие проклятия изрыгала собачья парикмахерша, весьма своеобразная дама, не имеющая детей, зато содержащая дома штук семь пуделей.

– Серафима Ивановна вернется, вот уж расстроится, – продолжала Ира. – Теперь, бедолага, все время мерзнет, а Хучик отказывается возле нее спать.

Таковы мужчины, им главное не трепетная душа, а безупречный внешний вид. Мопс обожает терьерицу, пару раз у них случались щенки невообразимой породы, которую Маруся назвала «ложкинский мопстерьер». Как мы пристраивали их в хорошие руки – особый рассказ. Но теперь, наученные горьким опытом, стараемся не допускать свадьбы. Но нежная дружба все равно связывает Жюли и Хуча. Они частенько спят рядом, прижавшись друг к другу. Домашние только умиляются, глядя на подобные взаимоотношения. И вот сегодня, когда терьерица лишилась шерсти, галантный кавалер убежал прочь. Может, он вовсе и не любил ее, а просто грелся в пышных роскошных локонах подруги?

– Черри тоже почти побрили, – докладывала Ира, – Банди со Снапом удалось отмыть, Хуча оттерли, а вот кошки куда-то задевались. Вообще безобразие, пришли, залили все какой-то гадостью, мебель попортили, а оказалось – ошибка!

  88  
×
×