Властелин колец

Фродо подсел к своему старшему другу, а около них пристроился Сэм. Они принялись оживленно болтать, не обращая внимания на праздничный гомон и удивительно мелодичные песни эльфов. Но у Бильбо было не много новостей. Он ушел из Хоббитании куда глаза глядят, и оказалось, что они глядят в Раздол: ему хотелось жить среди эльфов.

– Я добрался сюда без всяких приключений, – рассказывал он, – и, немного отдохнув, отправился навестить своих друзей гномов. Это было мое последнее путешествие. Старина Балин куда-то сгинул, и я пожалел, что явился к гномам. Меня опять потянуло в Раздол, и, вернувшись, я обосновался здесь. Ведь надо же мне написать мою Книгу! Ну и порой я сочиняю песни, а эльфы изредка их поют – только чтоб доставить мне удовольствие: песни эльфов гораздо лучше. Я часто сижу в Каминном зале и размышляю о мире, о нашем времени… Но, знаешь, время здесь вроде бы не движется, как будто оно не властно над эльфами…

В Раздол стекаются все важные новости, но я ничего не слышал о Хоббитании – только последние вести про Кольцо. Гэндальф часто бывал в Раздоле, однако от него не много узнаешь: он стал даже более скрытным, чем раньше. Правда, кое-что мне рассказывал Дунадан. Трудно поверить, что мое Кольцо принесло в Средиземье столько тревог! И Гэндальф так поздно его разгадал… ведь я мог доставить Кольцо к эльфам без всяких затруднений много лет назад. Мне приходила мысль вернуться за ним, но я уже старый, и меня не пустили. Элронд с Гэндальфом твердо уверены, что Враг повсюду меня разыскивал.

Я помню, Гэндальф мне как-то сказал: «У Кольца теперь новый хранитель, Бильбо. И если оно возвратится к тебе, нам не избежать величайших бедствий». Гэндальф часто говорит загадками. Но он сказал, что позаботится о тебе, и я положился на его обещание. И вот ты тут, живой и здоровый… – Бильбо вдруг странно посмотрел на Фродо. – Оно у тебя? – спросил он шепотом. – Знаешь, после стольких поразительных событий мне хочется еще раз на него взглянуть.

– У меня, – помедлив, ответил Фродо. Ему – он и сам не понимал отчего – очень не хотелось вынимать Кольцо. – Оно осталось таким же, как было, – отвернувшись от друга, добавил он.

– А мне все же хочется на него посмотреть!

Днем, когда Фродо окончательно проснулся, он нащупал Кольцо у себя на груди, – видимо, кто-то, пока он спал, вынул Кольцо у него из кармана и повесил на цепочке ему на шею. Цепочка была очень тонкой, но прочной… Фродо неохотно вытащил Кольцо. Но едва Бильбо протянул к нему руку, Фродо испуганно и злобно отшатнулся. С неприязненным изумлением он внезапно заметил, что его друг Бильбо куда-то исчез: перед ним сидел сморщенный карлик, глаза у карлика алчно блестели, а костлявые руки жадно дрожали. Ему захотелось ударить самозванца.

Мелодичная музыка вдруг взвизгнула и заглохла – у Фродо в ушах тяжко стучала кровь. Бильбо глянул на его лицо и судорожно прикрыл глаза рукой.

– Теперь я понимаю, – прошептал он. – Спрячь Кольцо и, если можешь, прости меня. Прости меня за это тяжкое бремя. Прости за все, что тебе предстоит… Неужели злоключения никогда не кончаются? Неужели любую начавшуюся историю кто-то обязательно должен продолжить? Видимо, так. А моя Книга? Вряд ли мне ее суждено закончить… Но давай не будем друг друга мучить. Расскажи мне, пожалуйста, про нашу Хоббитанию – ни о чем ином я не хочу сейчас думать!

Фродо с облегчением спрятал Кольцо. Перед ним снова сидел его друг, звонко и мелодично звучали лютни, а на лицах приятных и милых гостей играли веселые блики огня. Бильбо завороженно слушал Фродо: любые вести из родной Хоббитании, будь то вновь посаженное дерево или проказа малолетнего сорванца, доставляли ему огромное удовольствие. Увлеченные жизнью Четырех уделов, хоббиты не увидели рослого человека в просторном темно-зеленом плаще, который неслышно приблизился к ним и долго смотрел на них с доброй улыбкой. Наконец Бильбо заметил пришельца.

– А вот и Дунадан, – сказал он племяннику.

– Бродяжник! – удивленно воскликнул Фродо. – У тебя, оказывается, много имен!

– Этого имени я не слышал, – вмешался Бильбо. – Почему Бродяжник?

– Потому что так меня прозвали пригоряне, – невесело усмехнувшись, ответил Арагорн. – Мы ведь познакомились с Фродо в Пригорье.

– А почему Дунадан? – спросил их Фродо.

– Так величают Арагорна эльфы, – объяснил ему Бильбо. – Ты забыл их язык? Ну-ка, припомни мои уроки: дун-адан — Западный Рыцарь. Впрочем, сейчас не время для уроков. – Бильбо опять посмотрел на Арагорна. – Где ты был, Дунадан? – спросил он его. – И почему это тебя не видели на пиру?

– Нам часто не хватает времени на радости, – серьезно ответил хоббиту Арагорн. – Неожиданно вернулись Элладан и Элроир. Мне надо было с ними поговорить – они привезли важные известия.

– Да-да, я понимаю, мой друг, – сказал Бильбо. – Но теперь, когда ты услышал их новости, у тебя найдется немного времени? Мне не обойтись без твоей помощи. Элронд сказал, что, завершая праздник, он хочет услышать мою новую песню, а я застрял на последних строчках. Давай отойдем куда-нибудь в уголок и попытаемся доработать мою песню вдвоем.

– Давай, – улыбаясь, согласился Арагорн.

Бильбо с Арагорном куда-то ушли, и Фродо остался совсем один, потому что Сэм тем временем уснул. Он чувствовал себя одиноким и заброшенным, хотя вокруг было много эльфов. Но они, не обращая на него внимания, отрешенно слушали песни менестрелей. Вскоре музыка ненадолго умолкла, а потом зазвучала новая песня, и тогда Фродо тоже стал слушать.

Поначалу красота старинной мелодии и музыка слов полузнакомого языка завораживали его, но смысла он не улавливал, хотя Бильбо, до ухода в Раздол, учил племянника языку эльфов. Ему казалось, что музыка и слова обретали очертания чужедальних земель, искрящиеся отблески каминного пламени сгущались в золотистый туман над Морем, вздыхающим где-то у края Мира, и завороженность Фродо преображалась в сон, и вокруг него вспенивались величавые волны никогда еще не виданных им сновидений.

А потом вдруг волны безмолвных сновидений снова обрели утраченный голос, и в звуках слов стал угадываться смысл, и Фродо понял, что слушает Бильбо, который декламировал напевные стихи:

В Арверниэне свой корабль

сооружал Эарендил;

на Нимбретильских берегах

он корабельный лес рубил;

из шелкового серебра

соткал, сработал паруса

и серебристые огни

на прочных мачтах засветил;

а впереди, над рябью волн,

был лебедь гордый вознесен,

венчавший носовой отсек.

На запад отплывает он,

наследник первых королей,

в кольчуге светлой, со щитом,

завороженным от мечей

резною вязью древних рун;

в колчане – тяжесть черных стрел,

упруг и легок верный лук —

драконий выгнутый хребет, —

на поясе – заветный меч,

меч в халцедоновых ножнах,

на голове – высокий шлем,

украшенный пером орла,

и на груди – смарагд.

В Заморье от седых холмов

у кромки Торосистых льдов

Эарендил на юг поплыл,

в мерцанье северных светил;

но вот ночные небеса

перечеркнула полоса

пустынных, мертвых берегов,

проглоченных Бездонной Мглой,

и он свернул назад, домой,

теснимый яростью ветров

и непроглядной тьмой.

Тогда, раскинув два крыла,

к Эарендилу на корабль

спустилась Элвин и зажгла

на влажном шлеме у него

живой светильник, Сильмарилл,

из ожерелья своего.

И вновь свернул Эарендил

на запад солнца; грозный шторм

погнал корабль в Валинор,

и он пробился, он проник

в иной, запретный смертный мир —

бесцветный, гиблый с давних пор, —

по проклятым морям.

Сквозь вечно сумеречный мир,

сквозь вздыбленное буйство лиг

неисчислимых, над страной,

схороненной морской волной

в эпоху Предначальных Дней,

Эарендил все дальше плыл

и вскоре смутно услыхал

обвал валов береговых,

дробящих в пене между скал

блеск самородков золотых

и самоцветов; а вдали,

за тусклой полосой земли,

вздымалась горная гряда

по пояс в блеклых облаках,

и дальше – Заокраинный Край,

Благословенная Страна,

и над каскадами долин —

цветущих, светлых – Илмарин,

неколебимый исполин,

а чуть пониже, отражен

в Миражном озере, как сон,

мерцал огнями Тирион,

эльфийский давний бастион,

их изначальный дом.

Оставив свой корабль у скал,

поднялся он на перевал

и неожиданно попал

в Благословенный Край,

где правит с Предначальных Лет

один король – король навек —

и где по-прежнему живет,

не зная ни забот, ни бед,

Бессмертных род – живой народ

из мифов и легенд.

Пришелец был переодет

в одежды эльфов, белый цвет

искрился на его плечах,

а эльфы, снявши свой запрет,

поведали ему – в словах

и недоступных всем иным

виденьях – тайны старины,

преданья о былых мирах

и старины о том, как мрак

густел, но отступал в боях

перед Союзом Светлых Сил —

Бессмертных и людей.

Но даже здесь Эарендил

судьбы скитальца не избыл:

от Элберет он получил —

навечно – дивный Сильмарилл,

и два серебряных крыла

Владычица ему дала,

чтоб облететь по небу мир

за солнцем и луной.

И вот взлетел Эарендил,

навек покинув мир иной

за гордой горною грядой,

подпершей небеса.

Он устремляется домой —

рассветной искрой островной,

расцветившей перед зарей

туманный небосвод.

Пока была светла луна

и зажжена его звезда,

за много лет он много раз —

небесный страх вселенских тайн —

над Средиземьем пролетал,

где отзвуком былых веков

из Первой и Второй эпох

всегда звучал печальный стон

бессмертных дев и смертных жен.

И он не улетал домой:

он путеводною звездой

звал нуменорцев за собой,

указывая путь морской

в их отчие края.