Буря мечей

Кейтилин видела, что сын ее ищет утешения. Мальчик хочет услышать, что все еще будет хорошо, но король должен знать правду.

– Птицы долетели, хотя она, возможно, и будет это отрицать в случае чего. Не жди помощи с той стороны, Робб. Лиза никогда не отличалась храбростью. В детстве, провинившись, она всегда убегала и пряталась – ей, верно, казалось, что отец забудет о ее вине, если не найдет ее. Вот и теперь то же самое. Она убежала из Королевской Гавани в самое надежное место, которое знала, и сидит на своей горе, надеясь, что все о ней забудут.

– Рыцари Долины могли бы решить исход этой войны, – сказал Робб, – но если она не хочет воевать, делать нечего. Я просил ее об одном: открыть Кровавые ворота, чтобы мы могли сесть на суда в Чаячьем городе и отплыть на север. Горная дорога опасна, но пробиваться к северу через Перешеек будет еще опаснее. Высадившись в Белой Гавани, я обошел бы Ров Кейлин с фланга и за полгода очистил бы Север от островитян.

– Не надейся на это, – сказал Черная Рыба. – Кет права. Леди Лиза слишком боязлива, чтобы впустить в Долину чье бы то ни было войско. Кровавые ворота не откроются.

– Иные бы ее взяли, – в бессильной ярости выругался Робб. – И Рикарда Карстарка заодно, а еще Теона Грейджоя, Уолдера Фрея, Тайвина Ланнистера и прочих. Боги праведные, и кому это только надо – быть королем? Когда все начали орать «Король Севера, Король Севера», я сказал себе… поклялся… что буду хорошим королем, благородным, как отец, сильным, справедливым, верным своим друзьям и отважным с врагами. А теперь я даже одних от других не могу отличить. Ну почему все так запуталось? Лорд Рикард сражался вместе со мной в полудюжине битв, и его сыновья отдали за меня жизнь в Шепчущем лесу. Тион Фрей и Биллем Ланнистер были моими врагами, а теперь из-за них я должен лишить жизни отца моих погибших друзей. – Он обвел взглядом своих родных. – И что же? Поблагодарят меня Ланнистеры за голову лорда Рикарда? Или Фреи?

– Нет, – напрямик, как всегда, ответил Бринден Черная Рыба.

– Тем больше причин оставить лорду Рикарду жизнь и сделать его заложником, – заметил Эдмар.

Робб, взяв обеими руками свою тяжелую корону, надел ее на себя и в мгновение ока снова стал королем.

– Лорд Рикард умрет.

– Но почему? – воскликнул Эдмар. – Ты же сам сказал…

– Я помню, что я сказал, дядя, но слова не изменят того, что я должен сделать. – Железные мечи короны чернели над его лбом. – В бою я и сам мог бы убить Тиона и Биллема, но они погибли не в бою. Они спали, нагие и беззащитные, в тюрьме, куда заточил их я. Лорд Рикард убил не просто Фрея и Ланнистера – он убил мою честь. Я предам его смерти на рассвете.

Рассвет настал, и занялся день, серый и холодный. Гроза утихла, сменившись мелким назойливым дождем, но в богороще, несмотря на погоду, яблоку негде было упасть. Речные лорды и северяне, люди высокого и низкого рода, рыцари, наемники и конюхи – все стояли под деревьями, ожидая, чем закончатся темные деяния ночи. По распоряжению Эдмара под сердце-деревом поставили плаху. Люди Большого Джона провели сквозь толпу лорда Рикарда Карстарка, по-прежнему со связанными руками. Сверху на них падали листья и дождь. Те семеро, что были с лордом ночью, уже болтались на высоких стенах Риверрана, и дождь поливал их посиневшие лица.

У плахи стоял Длинный Лью, но Робб забрал у него топор и велел отойти в сторону.

– Это мое дело, – сказал король. – Он умирает по моему слову и должен умереть от моей руки.

Лорд Рикард на миг склонил голову.

– За это я благодарю тебя, но за все прочее – нет. – Перед казнью его одели в длинный черный камзол с белым солнечный диском его дома. – В моих жилах, как и в твоих, мальчик, течет кровь Первых Людей – не стоит забывать об этом. Меня назвали в честь твоего деда. С твоим отцом я поднял свои знамена против короля Эйериса, с тобой – против короля Джоффри. Я сражался рядом с тобой при Окскроссе и в Шепчущем лесу и стоял рядом с лордом Эддардом на Трезубце. Старки и Карстарки – родня.

– Родство не помешало тебе предать меня, и теперь оно тебя не спасет. На колени, милорд.

Кейтилин знала, что лорд Рикард говорит правду. Карстарки ведут свой род от Карлона Старка, младшего сына Винтерфелла; тысячу лет назад он подавил мятеж какого-то лорда и получил за это собственный земельный надел. Замок, построенный им, сначала назывался Карлхолд, но потом превратился в Кархолд, а Старки из Кархолда с течением веков стали Карстарками.

– Тот, кто проливает родную кровь, – говорил между тем Карстарк ее сыну, – равно проклят в глазах старых и новых богов.

– На колени, изменник, – повторил Робб. – Или мне силой укладывать тебя на плаху?

Лорд Карстарк стал на колени.

– Боги осудят меня, как ты меня осудил, – сказал он и положил голову на плаху.

– Рикард Карстарк, лорд Кархолда! – Робб обеими руками поднял над головой тяжелый топор. – Здесь, перед взорами богов и людей, я признаю тебя виновным в убийстве и измене своему королю. Я выношу тебе приговор от собственного имени и казню тебя собственной рукой. Хочешь ли ты сказать что-нибудь перед смертью?

– Убей меня и будь проклят. Я не признаю тебя своим королем.

Топор опустился. Тяжелый и хорошо наточенный, он убил приговоренного с одного удара, но чтобы отделить голову от туловища, понадобилось еще два. К этому времени кровь залила и казнившего, и казненного. Робб с отвращением отшвырнул от себя топор и отвернулся, став лицом к сердце-дереву. Он стоял, весь дрожа, сжав кулаки, и дождь струился у него по лицу. Да простят его боги, помолилась про себя Кейтилин. Он совсем еще мальчик, и у него не было выбора.

Больше сына в тот день она не видела. Дождь лил все утро, рябя на поверхности рек, и землю в богороще совсем развезло. Черная Рыба, собрав сто человек, поехал отыскивать людей Карстарка, но никто не надеялся, что он приведет обратно хоть сколько-нибудь. «Молюсь только о том, чтобы мне не пришлось их вешать», – сказал он перед отъездом. Кейтилин вернулась в отцовскую горницу, на свое обычное место у ложа лорда Хостера.

– Ждать осталось недолго, – предупредил ее мейстер Виман. – Его последние силы на исходе, хотя он все еще борется.

– Он всегда был бойцом, славный мой упрямец.

– Да, но в этой битве победа останется не за ним. Настала пора, чтобы он сложил меч со щитом и сдался.

Сдаться. Заключить мир. То же самое мейстер мог бы сказать и об ее сыне.

Вечером к ней пришла Жиенна Вестерлинг.

– Леди Кейтилин, я не хочу вас беспокоить… – сказала она, робко входя в горницу.

– Покорно прощу пожаловать, ваше величество. – Кейтилин отложила шитье.

– Пожалуйста, зовите меня Жиенной. Я совсем не чувствую себя величеством.

– И все же вы теперь королева. Не угодно ли вашему величеству присесть?

– Скажите «Жиенна». – Молодая женщина села у очага, беспокойно оправляя платье.

– Как пожелаете. Чем я могу служить вам, Жиенна?

– Я пришла из-за Робба. Он так несчастен, так… так сердит и безутешен. Я не знаю, что мне делать.

– Лишить человека жизни всегда тяжело.

– Я знаю. Я говорила ему, чтобы он взял палача. Лорд Тайвин посылая кого-то на смерть, отдает приказ, и только. Вам не кажется, что так легче?

– Да, но мой лорд-муж учил своих сыновей, что казнь не должна быть легким делом.

– О-о. – Жиенна смочила языком губы. – Робб весь день ничего не ел. Я посылала Роллама отнести ему на ужин вкусные свиные ребрышки с тушеным луком и элем, но он ни к чему даже не притронулся. Все утро он писал какое-то письмо и приказал мне ему не мешать, а когда дописал, сжег его. А теперь он сидит над картами. Я спросила его, что он там ищет, а он не отвечает. По-моему, он меня даже не слышал. Он даже не переоделся – так и сидит мокрый и весь в крови. Я очень хочу быть хорошей женой, но не знаю, чем ему помочь, как развеселить его или утешить. Не знаю, что ему нужно сейчас. Вы его мать, миледи, – пожалуйста, скажите мне, что я должна делать.