Буря мечей

– Человека да, но не Безупречного. Добыча их манит не более, чем насилие над женщиной. Они не владеют ничем, кроме своего оружия, – мы даже имен им не разрешаем иметь.

– Верно ли мы поняли доброго господина? – нахмурилась Дени. – У них нет имен?

– Это так, ваше величество.

Кразнис остановился перед гискарцем, который мог бы сойти за его брата, только ростом был повыше, и указал плеткой на маленький бронзовый диск, прикрепленный к поясу, лежащему у ног раба.

– Вот его имя. Спроси вестеросскую шлюху, умеет ли она читать по-гискарски. – Дени ответила, что не умеет, и купец спросил Безупречного: – Как тебя звать?

– Его звать Красная Блоха, ваше великолепие.

– А как тебя звали вчера?

– Черная Крыса, ваше великолепие.

– А позавчера?

– Бурая Блоха, ваше великолепие.

– А еще раньше?

– Он не помнит, ваше великолепие. Синяя Жаба… или Синий Червь.

– Скажи, что у них у всех такие же имена. Это напоминает им, что в отдельности они черви. Диски с именами в конце каждого дня ссыпают в пустой бочонок, а утром Безупречные вытаскивают их наугад.

– Что за безумие, – сказал Арстан. – Как может человек каждый день запоминать новое имя?

– Тех, кто не может, отсеивают при обучении, как и тех, кто не может весь день бежать с полной выкладкой, взбираться на горы темной ночью, пройти по горячим углям или убить младенца.

При этих словах у Дени дрогнули губы. Заметил это купец или его слепота не уступает его жестокости? Она быстро отвернулась, стараясь удержать на лице маску, пока не услышит перевода, и лишь потом позволила себе спросить:

– Что это за младенцы, которых они должны убить?

– Чтобы получить остроконечную шапку, Безупречный должен пойти на невольничий рынок с серебряной маркой, найти там грудного младенца и убить его на глазах у матери. Таким образом мы убеждаемся, что никакой слабости в нем не осталось.

Дени ощутила обморочную слабость, но попыталась внушить себе, что это из-за жары.

– Он отнимает ребенка у матери, убивает у нее на глазах и платит ей за это серебряную марку?

Кразнис мо Наклоз громко рассмеялся.

– Мягкотелая, слезливая дура. Скажи этой шлюхе, что марка предназначается для хозяина этого младенца, а не для матери. Брать чужое Безупречным запрещено. – Он похлопал себя плеткой по ноге. – Скажи ей, что это испытание выдерживают почти все. С собаками бывает потруднее. В день кастрации мы даем каждому мальчику щенка, и в конце своего первого года он должен этого щенка задушить. Тех, кто не может этого сделать, убивают и скармливают неубитым собакам. Мы убедились, что это служит хорошим уроком другим.

Посох услышавшего это Арстана медленно, мерно застучал по кирпичу, и старик отвернулся, как будто не мог больше смотреть на Кразниса.

– Добрый господин сказал, что этих евнухов нельзя соблазнить ни деньгами, ни плотью, – произнесла Дени, – но что, если мои враги предложат им свободу?

– Скажи, что они убьют такого человека на месте и принесут ей его голову. Другие рабы могут воровать и копить серебро в надежде себя выкупить, но Безупречному свобода даже даром не нужна. Для них нет жизни помимо долга. Они солдаты, и этим все сказано.

– Солдаты мне нужны, – призналась Дени.

– Скажи ей, что в таком случае она поступила правильно, приехав в Астапор. И спроси, какой величины войско она желает приобрести.

– А сколько Безупречных у вас есть на продажу? – спросила, в свою очередь, Дени.

– Полностью обученных – восемь тысяч. Скажи, что мы продаем их только тысячами или сотнями. Когда-то продавали и десятками, для домашней стражи, но это не оправдало себя. Десять – это слишком мало. Они якшаются с другими рабами, а то и со свободными людьми, и забывают, кто они такие. – Кразнис подождал, когда это переведут, и продолжил: – Эта королева-нищенка должна понимать, что такое чудо стоит недешево. В Юнкае и Миэрине рабы-воины продаются дешевле своих мечей, но Безупречные – это лучшая в мире пехота, и в каждого из них вложено много труда. Скажи ей, что они как валирийская сталь, которую закаляют и куют годами, пока она не станет крепче всех металлов на свете.

– Что такое валирийская сталь, я знаю. Спроси доброго господина, есть ли у Безупречных свои офицеры.

– Нет. Ей придется поставить своих. Мы учим их повиноваться, а не думать. Если ей нужны умные рабы, пусть покупает писцов.

– А снаряжение?

– К каждому прилагаются меч, щит, копье, сандалии и стеганый камзол. Ну и остроконечная шапка, само собой. Они могут носить любые доспехи, но их покупатель обеспечивает сам.

Дени, не зная, о чем бы еще спросить, взглянула на Арстана.

– Ты долго жил на свете, Белобородый. Что ты скажешь теперь, когда увидел их?

– Скажу «нет», ваше величество, – не задумываясь ответил старик.

– Почему? Говори откровенно. – Дени догадывалась, что он скажет, но хотела, чтобы девочка тоже услышала это и передала потом Кразнису.

– Моя королева, в Семи Королевствах рабства не существует уже несколько тысячелетий. И старые, и новые боги смотрят на рабство как на гнусность и зло. Если ваше величество высадится в Вестеросе вместе с армией рабов, многие добрые люди отвернутся от вас именно по этой причине. Это нанесет великий вред вашему делу и чести вашего дела.

– Но должна же я иметь какую-то армию. Джоффри не отдаст мне Железный Трон, если я вежливо попрошу его об этом.

– Когда для вас придет время поднять знамена, половина Вестероса станет на вашу сторону. Вашего брата Рейегара там помнят и любят до сих пор.

– А отца?

– Короля Эйериса тоже помнят, – поколебавшись немного, сказал старик. – Он даровал стране долгие годы мира. Ваше величество, рабы не нужны вам. Магистр Иллирио будет охранять вас, пока ваши драконы не подрастут, и пошлет тайных гонцов через Узкое море, чтобы оповестить знатных лордов о вашем скором прибытии.

– Тех самых лордов, которые перебежали от моего отца к Цареубийце и склонили колено перед Робертом Узурпатором?

– Даже те, кто склонил колено, могут желать в душе возвращения драконов.

– Могут… – повторила Дени. Какое скользкое слово – на любом языке. – Я должна подумать, – сказала она, обращаясь к Кразнису и его рабыне.

– Пусть думает побыстрее, – пожал плечами купец. – В покупателях у нас недостатка нет. Всего лишь три дня назад я показывал эту же самую тысячу предводителю корсаров, который хочет купить их всех.

– Корсару нужна была только сотня, ваше великолепие, – заметила девочка. Хозяин ткнул ее плеткой.

– Корсары всегда лгут. Он возьмет всех. Скажи ей об этом.

Дени знала, что возьмет больше сотни, если уж решится купить.

– Напомни своему доброму господину, кто я. Напомни, что я – Дейенерис Бурерожденная, Матерь Драконов, Неопалимая, законная владычица Семи Королевств Вестероса. В моих жилах течет кровь Эйегона Завоевателя и древней Валирии.

Но ее слова, даже переведенные на его безобразный язык, не проняли толстого надушенного работорговца.

– Древний Гис уже был империей, когда валирийцы еще совокуплялись с овнами. Мы – сыны гарпии. Что проку толковать с женщинами. Восточные или западные, они не могут решить ничего, пока их не улестишь и не напичкаешь сладостями. Что ж, если такова моя участь, пусть будет так. Скажи шлюхе, что если она хочет посмотреть наш прекрасный город, Кразнис мо Наклоз охотно послужит ей в этом… и в другом тоже, если в ней больше от женщины, чем кажется с виду.

– Добрый господин Кразнис будет рад показать вам Астапор, пока ваше величество размышляет, – сказала маленькая рабыня.

– Я угощу ее заливными собачьими мозгами и хорошей густой похлебкой из красного осьминога и неродившихся щенков.

– Он предложит вам наши изысканные блюда.

– Расскажи ей, как хороши пирамиды ночью. Скажи, что я слижу мед с ее грудей или дам слизать его с моих, если ей это больше по вкусу.

– Астапор прекраснее всего в сумерки, ваше величество. Добрые господа зажигают шелковые фонарики на каждой террасе, и пирамиды светятся разноцветными огнями. По Червю плавают нарядные барки. Тихая музыка играет на них, маня на острова, где ждут яства, вино и другие удовольствия.