– И тогда вы решили избавиться от всех, – сказал комиссар.
Андре засмеялась:
– Решила-то я, а осуществил кто-то другой. Я ничего в багаж не подкладывала. Да, у меня с Рене был роман. Ну так что из этого? Я рассказала Рене о беременности Мартины, а он, наверное, рассказал Жану. А уж что они там придумали, откуда мне знать? Правда, перед самым отлетом я видела, как Жан съел кусочек мыла, чтобы вызвать у себя рвоту…
– Дорогая, вы с нами не откровенны, – поморщился комиссар. – Ведь Рене перед смертью успел кое-что сказать.
– А что, Рене умер? – глупо поинтересовалась я.
– Да, – кивнул комиссар. – Буквально через несколько дней после той авиакатастрофы. Смерть его выглядела почти естественно. Заядлый наркоман, он лег в кровать, укололся, потом закурил сигарету и… заснул. Начался пожар. Таких случаев в Париже – тьма. И, как правило, сгорают эти несчастные вместе с квартирами, да еще соседи страдают. Но с Рене было по-другому. Дым унюхала консьержка и вызвала пожарных. Юношу успели довезти до больницы, он промучился дня три и умер, почти не приходя в сознание. Но один раз все-таки заговорил, и, к счастью, рядом оказался полицейский.
Комиссар распахнул свой необъятный кейс и вытащил диктофон. Мы все замерли. Перье нажал кнопку. Послышался шорох, потом кашель, и слабый голос произнес:
– Пить.
– Рене, Рене, вы меня слышите?
– Слышу.
– Вы можете отвечать? Что с вами случилось?
– Это она… пришла… мы ужинали, потом уколола меня… я стал засыпать, видел… кладет сигарету на одеяло, потом не помню… пить… дайте пить…
– Рене, кто она, зачем приходила? Это ваша любовница, как ее зовут?
– Лиза… это Лиза… она предала нас… взяла у нас “крошку” и не сделала… потом пришла ко мне… сказала сделает завтра… я верил ей… я ей верил…
– Что взяла Лиза, какую “крошку”?
– Взрывное устройство… “крошку”… положить в кафе “Красный дельфин”… но не положила… и пропала… а потом я узнал из газет… – Последовала долгая пауза, затем снова послышался тихий шепот:
– … она погибла… и вдруг приходит и говорит – все ошиблись… я был так рад, я люблю ее …
– Рене, Рене, вы меня слышите?
Из диктофона доносился шум, звяканье каких-то инструментов, потом лента закончилась. Комиссар выключил магнитофон.
– Больше он не сказал ни слова. Красноречивая запись, не так ли, господа?
Мы все удрученно молчали. Внезапно Яцек сказал:
– Это ничего не доказывает. Любой адвокат разнесет эту запись в пух и прах. Какая Лиза? Фамилия не названа. Она погибла! Ну и чушь! Где сказано, что это Лиза Макмайер? Может, это какая-то Лиза, попавшая под колеса машины?
– Я с вами согласен, – сказал Жорж Перье, – именно поэтому мы разговариваем не в тюремной камере, а в этой уютной столовой.
Яцек продолжал атаковать:
– Еще требуется доказать, что Лиза была любовницей Рене!
Лиза откинула волосы со лба:
– Налейте мне коньяку, а то эта пьяница все высосет, мне ничего не достанется. – Жаклин поперхнулась. – А я, так и быть, расскажу вам правду, – продолжала Лиза.
Я смотрела на нее во все глаза. Интеллигентная, скромная и тихая девушка исчезала. Вместо нее в комнате появился опасный зверек, что-то вроде хорька!
. – С Рене меня познакомил Жан случайно, в магазине. Рене мне сразу понравился, а я ему. Он перезвонил на следующий день и назначил встречу. Меня разбирало от смеха, когда я врала Сьюзен, что хожу в школу танцев. Мы правда занимались танцами, но только в постели. Возраст-то был самый подходящий – четырнадцать и семнадцать…
– Дорогая, – попытался остановить ее Яцек, – не надо все рассказывать. Ты наговоришь лишнего, и это плохо кончится…
– Замолчи, слизняк, – отрезала Лиза, – хочу говорить – и говорю. Рене был настоящий мужчина, не то, что ты. У него осечек не случалось. И к тому же совершенно бесстрашный. Его старший брат сидел в тюрьме, а Рене был связан с группой террористов. Он мне намекал, что работал с самим Ильичом Карлосом. Ну а родителей своих я просто ненавидела – и Сьюзен, и Аллана, и Эдуарда, и эту беременную корову Мартину. Пришлось мне сказать Рене, что я хочу участвовать в революционном деле, даже ходила с ним на собрания какие-то дурацкие…
А потом Рене дал мне “крошку”. Это они так бомбу называли. Все было проще некуда. Накануне отлета я засунула ее в багаж Сьюзен. А знаете, куда я ее положила? – Лиза радостно рассмеялась. – В ящик с ее любимыми куклами. Она их просто обожала, звалао именам, шила им платья. Так что, надеюсь, эти проклятые игрушки разлетелись в пыль. Вот только жаль, что Жан ускользнул, – по-моему, он что-то заподозрил. Поэтому, когда мы приехали в аэропорт, он украдкой съел кусочек мыла, и его, конечно, тут же стало выворачивать. Надо было мне рассказать про мыло Сьюзен, она бы его силой в самолет запихнула, да я не поняла сначала, зачем он это делает. И к тому же мне надо было успеть спрятаться до отлета. И тогда я залезла в ящик с тряпками в ангаре.