Югита, Югита…

Неизменно хладнокровный и устрашающе практичный. Юкенна уже вспоминал сегодня о том, как молодой король повелел снести отцовский дворец. Ему нужен был собственный дворец, не запятнанный кровью, не оскверненный безумием – нужен, как зримый символ нового царствования. Но ни один камешек из старого дворца не пропал даром. Золото и серебро – под монетный пресс, камни – на починку обветшавших сторожевых башен, браные золотом ткани – в королевскую казну… не очень-то молодой король и потратился, воздвигая свое обиталище.

Корону он себе тоже заказал новую. Юкенна фыркнул, припоминая подробности. Слишком уж много было таких, кто мечтал отомстить если не кровавому тирану, который спрятался в могиле от рук мстителей, так хоть его сыну. Покушений на жизнь короля Югиты поначалу было не так уж мало. Один из таких заговорщиков даже ухитрился проникнуть в королевские покои. Но добраться до короля он не успел. Он умер на месте с кинжалом в руках. Югита убил его собственной короной, метнув ее через весь зал. Не то чтобы корона была уж очень тяжелой, но бросок совершила мощная рука. Вот после этого случая и вышел королевский указ, под страхом смертной казни воспрещающий появляться во дворце с оружием, даже и церемониальным. А король Югита заказал себе новую корону.

Всегда хладнокровный, рассудительный, не теряющий головы ни при каких обстоятельствах. Даже когда была убита королева, Югита не поддался своей ярости, не стал казнить правого и виноватого, как сделал бы его отец. А ведь король нежно любил жену. Он был всего на год старше ее когда его, четырнадцатилетнего мальчика, женили, не спросив его согласия хотя бы для соблюдения условностей. Бедная девочка боялась безумного короля до судорог. Юный супруг был ее единственной опорой. Она была предана принцу беззаветно и старалась порадовать его, чем только могла. Ни от одного живого существа Югита не видел столько ласки и искренней нежности. Навязанная ему против воли жена и вообще была единственным искренним человеком, которого он встретил во дворце, – и мало-помалу Югита начал отвечать ей такой же пылкой привязанностью. Они вместе пережили кровавое правление его отца – а ничто так не сближает людей, как совместно избегнутая смертельная опасность. Недолго Югите пришлось наслаждаться любовью своей жены. Женился он четырнадцати лет от роду, а когда королеву отравили, ему не исполнилось и двадцати. И вновь он проявил свое пресловутое хладнокровие. Исполнители были казнены публично – а вот до вдохновителей убийства, до истинных виновников Югита добрался гораздо позже и правосудие свое свершил тайно. Он носил траур по королеве полных три года, как и требует церемониал, – но то, что по прошествии еще долгих лет изголовье короля к утру бывало мокрым от слез, не знал никто.

Итак, Югита. Сдержанный, здравомыслящий Югита. Едва ли очень хороший человек – но, несомненно, очень и очень хороший король. Такой, бесспорно, сумеет понять Юкенну. А вот захочет ли помочь ему… это еще вопрос.

Возможно, захочет. Скорее всего захочет. Поскольку это в его интересах.

Впрочем, все равно никто другой Юкенне уж точно не поможет. Юкенна просто вынужден сделать ставку на Югиту. Выхода у него другого нет.

А если рассчитывать на помощь Югиты… тогда первым делом надо придумать благовидный предлог, который позволит Юкенне не оставаться с королем наедине, покуда все приготовления не будут окончены… и придумать, как понезаметнее вырваться из дворца, чтобы оставить в условленном месте весточку для Кенета…

Размышления Юкенны прервал какой-то шум. Юкенна нехотя обернулся.

У дверей стоял высокий ладный парень в парадном черном хайю со знаками различия дворцовой стражи.

– Чему обязан? – сухо осведомился Юкенна. На мгновение у него мелькнула шальная мысль: неужели он ошибся, и Тагино все-таки пойдет на убийство? А этот рослый стражник и есть убийца… до чего же глупо!

– Начальник караула Восточных Покоев Катаги, – негромко и четко отрекомендовался вновь прибывший. – К услугам вашего высочества.

Катаги шагнул навстречу Юкенне и поклонился. Юкенна чуть не засмеялся от облегчения. Воины часто прикрепляют к заколке для волос какие-нибудь воинские талисманы. У Катаги тоже был такой талисман: небольшая гадальная бирка, на которой рука самого Юкенны вывела знак «удача». Спутать свой почерк с какой-нибудь подделкой Юкенна никак уж не мог. Бирка была из тех, что он на прощание оставил Кенету.

Часть четвертая

ЮГИТА

Часть четвертая

ЮГИТА

Пролог

Едва вернувшись из поездки в Сад Мостов, Лим был вынужден снова пуститься в дорогу. Вдобавок новое путешествие могло оказаться небезопасным. И все же Лим не колебался ни минуты. Ведь в его помощи нуждался не кто-нибудь, а Юкенна. Знай Лим, что Юкенна в беде, он бросился бы на выручку, даже не дожидаясь просьбы, – как он, собственно, и сделал, лично известив его высочество господина Акейро об исчезновении Юкенны. А уж теперь, когда Юкенна сыскался и сам прислал ему письмо с просьбой об услуге… да разве время сейчас думать об опасности его поручения? Юкенне Лим не отказал бы никогда и ни в чем.

Отношения между молодым послом Сада Мостов в Загорье и не менее молодым воином Лимом сразу сложились самые что ни на есть приятельские. Совсем другое дело – отец Лима, господин Мэдэтай. Он повздорил с предыдущим послом почти сразу же по его приезде – надо признать, не без оснований, – и сохранил неприязнь к прежнему послу, пока не вышел срок его посольства. А потом перенес эту неприязнь на нового посла. Мэдэтай был человеком влиятельным и имел все возможности противостоять политике Юкенны. Что он и делал, не слушая никаких резонов. Юкенна прекрасно понимал, что послужило причиной такого противостояния, и не раз досадовал, что его предшественник не свернул себе шею в день своего назначения. До войны, конечно, дело не дошло, но высокомерный вельможа ухитрился восстановить против себя добрую половину знатнейших семейств Загорья. Юкенне пришлось изрядно поработать над восстановлением репутации долгосрочного посольства Сада Мостов, и он, можно сказать, преуспел… но не во всем и не со всеми. Старый упрямец Мэдэтай неохотно менял свои мнения. И раз уж он загодя решил, что новый долгосрочный посол ничем не лучше прежнего, переубедить его будет нелегко. А род Мэдэтая – один из древнейших в Загорье, а влияния ему не занимать, а сторонников и кровных родичей у него полным-полно… вот и попробуй тут действовать во благо родной державы, как послу и надлежит! Юкенна изучал местные традиции, истово соблюдал все обычаи, надеясь хоть так смягчить консервативного до мозга костей Мэдэтая. Бесполезно.

Однако не было бы счастья, да несчастье помогло. Юкенна недаром помянул Хакараю здешние трапезы. Одна из них едва не оставила его калекой на всю жизнь.

Как бы Мэдэтай ни относился к чужестранцу, но хоть раз принять его у себя в доме он попросту обязан. Все-таки долгосрочный посол сопредельной державы. Обычай требует – а господин Мэдэтай никогда еще не уклонялся от того, что требует древний обычай. Не стал он увиливать и на сей раз. Мэдэтай должен выказать гостеприимство, пригласив посла разделить с ним трапезу, – что ж, посол будет приглашен. Лишь в одном Мэдэтай дал себе поблажку. Он пригласил посла в такой день, когда Лим заведомо будет отсутствовать. В дела своего старшего сына Мэдэтай не вмешивался, но его бесила сама мысль о дружбе, которую Лим завел с Юкенной. По обычаю прислуживать гостю за столом должен один из сыновей хозяина дома, предпочтительно старший. Присутствие Лима наверняка порадовало бы Юкенну, а радовать посла в намерения Мэдэтая не входило. Если кто-то и должен прислуживать гостю за столом, пусть это будет не старший его сын, а младший, беззаветно преданный отцу и заочно недолюбливающий посла вместе с ним. Уж он-то не будет стараться сделать пребывание в доме Мэдэтая сколько-нибудь приятным для посла.

×
×