Предновогодье. Внутренние связи (СИ)

— Обратил, — скромно ответил Кирилл. Он не стал добавлять, что на лице потомственного ясновидящего проступил ужас.

Лишь один-единственный раз Волеровский допустил один-единственный просчет. Через полгода Тэгурни встал во главе вспыхнувшего на севере мятежа, выступая против политики правительства, проводимой в отношении висоризации населения.

Мятеж оказался плохо организованным, участники были разобщены и преследовали каждый свои интересы, поэтому недовольство удалось легко подавить. Наказание последовало незамедлительно и стало показательно жестоким.

Это могла быть 11 глава

Западня. Мышеловка. Или крысоловка. Не кошки мы, а настоящие серенькие крыски. Добровольно залезли в капкан, который придавил шею, поставив в весьма недвусмысленную позу. А хищники тут как тут. Вьются вокруг, зубами щелкают. Раздумывают, то ли сразу проглотить, то ли сначала поиграть.

Я завесила окно одеялом, благо гвоздики вбил кто-то, живший в швабровке до меня. Достала из тумбочки фонарик и, включив, положила на подоконник. Светлое пятно ударилось в стену — хоть какое-то подобие освещения.

Вытащив из тумбочки серебряную фляжку, спрятанную за стопкой одежды, я взяла из сумки раскладной стаканчик и плеснула темно-янтарной жидкости. Ровно на один палец и на один глоток.

Коньяк имел хороший вкус и нравился мне. Даже крыски немного разбираются в крепких напитках, потому что пришлось как-то испить. Правда, при удручающих обстоятельствах, и вкус терпкой горечи навсегда остался в памяти.

Фляжку я стащила из бардачка, поддавшись внезапному порыву, пока отец, жестикулируя, вышагивал около машины, разговаривая по телефону со своей женушкой. А как еще досадить ненавистному человеку? Глядела я на виноватое лицо папеньки, когда он оправдывался перед мачехой, и накатила в тот момент обида — словами не передать. Вот и умыкнула первое, что попалось под руку, и ни разу не пожалела о содеянном. Спиртного во фляжке плескалось, наверное, на полстакана. Оно и ежу понятно — в руке легкая, содержимое плещется и ходит ходуном. Не густо, но и то неплохо. В тяжелую минуту глоток обжигающей жидкости приходился как нельзя кстати, не раз выручая меня. Очень эффективное средство от хандры, особенно если на носу патовая ситуация.

Сейчас коньяка осталось совсем чуть-чуть, на донышке.

В дверь постучали. В проеме стоял Капа, отмытый от краски, взъерошенный и в футболке. Он хищно поводил носом по сторонам, втягивая ноздрями.

— Привет, соседка. Что сейчас булькало?

Как он узнал о спиртном? Может, подглядывал через отверстие в стене?

— Ничего не булькало, — пожала я плечами. — Водичку пила.

— Ну, ладно. Бывай.

И ушел.

Я оглядела стену, смежную с комнатой Капы, прощупала межпанельные швы — дырочек, просверленных для подглядывания за голыми девчонками, не обнаружилось. А у парня отменный слух!

Раздался стук в дверь. Передо мной опять стоял Капа.

— Привет. Слышал, тут что-то булькало.

Меня окутало ощущение дежа вю. Или с моей памятью туго, или с чьей-то другой. Я, конечно, подивилась настойчивости парня.

— Водичку пью, — пояснила на всякий случай погромче.

— А-а, понятно.

И Капа опять ушел.

Странный он, мой сосед. Срочно нужно придумать, как получше припрятать драгоценную фляжку.

Не успела я расположиться на кровати, чтобы предаться меланхолии, как снова послышался стук в дверь. Передо мной стоял Капа.

— Слушай, забыл спросить. Тебя как звать?

— Эва.

— Ясно.

И парень исчез.

Я закрыла дверь. Некоторое время постояла, раздумывая, и совсем не удивилась, когда в дверь постучали. В проеме маячила всклокоченная голова Капы.

— Слышь, соседка, тебя как зовут?

— Да Эва я. Э-ва! — выговорила имя по слогам.

— Ага.

И пропал.

Ну, вообще! Издевается, что ли?

На всякий случай я притаилась у двери, но Капа, видимо, нагулялся по соседям и решил не беспокоить.

Суть да дело, а на ночь глядя, не зная, чем себя занять, я решила отревизировать окно и оградить себя от ледяного сквозняка. Думала-думала и надумала оторвать от простынки полосочки: одну по длине и другую по ширине, и протыкать ими щели. Для простынки не убудет, а мне потеплее станет. Хорошо, что батарея исправно жарила, и обморожение организму не грозило.

Достав из тумбочки складной ножик, бывший верным спутником с интернатской поры, я собралась осуществить задуманное, как в дверь опять постучали. Мысленно послав незваному гостю отборное нецензурное ругательство, ножик я всё же прибрала — при желании его можно посчитать холодным оружием — и открыла дверь.

В дверях стояла Аффа. Сейчас девушка выглядела домашней — ее лицо без агрессивной косметики казалось по-детски беззащитным.

— Привет, — соседка проскользнула без приглашения, да я и не особо препятствовала. — Смотрю, потихоньку обживаешься. А тебя второй день не слышно и не видно. Думаю, может, что случилось, надо бы зайти, поглядеть. И как тебе наши преподы? А как мальчики? Запала на кого-нибудь?

— Не до них мне. Слушай, Аффа, позарез хочу часы. Знаешь, где можно недорого приобрести?

— Знаю. А давай завтра сходим! — оживилась девушка. — Здесь, кстати, недалеко. Рядом, в квартале — торговый ряд с лавками на любой вкус и достаток. Мне тоже надо кое-что прикупить. Ты почему невеселая? Обидел кто?

— Знаешь что-нибудь о дрессуре? — не утерпела я.

— А зачем тебе? — ответила она вопросом на вопрос.

— Да так. Интересно, — начала я отнекиваться, пожалев о сорвавшемся с языка вопросе. Хотя рано или поздно соседка узнает, так пусть уж из первых уст.

— Давай, колись! — не отлипала девушка. — Зачем тогда распаляешь любопытство?

Сбивчиво и путано, я пересказала вкратце историю конфликта со старостой и результат.

Аффа присвистнула:

— Вот это да! Ну, ты дала маху! Касторского обозвать Касторкиным. Я бы никогда не додумалась.

— Но ведь неспециально вышло.

— Ясен пень. Касторский — известная личность в институте. Сколотил банду из отморозков и установил свои авторитеты на курсе. Говоришь, Мелёшин заявил, будто дрессирует тебя? Ну, вообще! — Всплеснула Аффа руками и возбужденно заметалась по комнате. — Нашла коса на камень. Не повезло тебе во всех смыслах. Они два сапога пара: что один — козел, что другой — гад. Слушай, а почему ты их не того? Всадила бы поганцам под дых — и тикать!

Я, конечно же, поняла, о чем говорила соседка. Сообразительная висоратка разрешила бы конфликт нетривиальным способом, например, создав сбивающий с ног aireа candi[10], или подпалила всей компании носы, бросив igni candi[11]. Не успев открыть рот и придумать что-нибудь оправдательное, мое трусливое существо тут же обелилось Аффой.

— На твоем месте я бы тоже перетрухала как заяц. Они же полные беспредельщики. У обоих папаши на высоких постах, так что в любом случае ты оказалась бы виноватой.

— Так что там с дрессурой? — пришлось напомнить увлекшейся соседке о проблеме.

— Есть такое, — Аффа начала рассказывать с неохотой, словно боялась ввергнуть меня в пучину отчаяния. — Дрессировка подразумевает оттачивание заклинаний на человеке. — Увидев мое потрясенное лицо, тут же поспешила заверить: — Да ты не паникуй раньше времени. Может, Мелёшин пошутил? Взял твой долг, и хватит ему. Куда уж больше? К тому же, сама понимаешь, дрессура — явление неформальное и подпольное. Узнай об этом администрация, виновные тут же помашут ручкой институту.

— Звучит обнадеживающе, — пробормотала я уныло.

— Пойдешь в деканат?

— Зачем?

— Жаловаться.

Я покачала головой:

— Настучу, мне же хуже будет.

— Правильно, — поддержала Аффа.

— Тогда зачем предложила? — удивилась я.

— На всякий случай, вдруг надумаешь? Тогда бы попробовала тебя переубедить.