Мраморный рай

— Там такое на поверхности, — устало проворчал Лось. — Ты самое веселье пропустил. Просто шабаш какой-то. Бразильский карнавал, только без полуголых мулаток в перьях. Зато вичух тьма. Я даже не предполагал, что их столько есть на всем этом дрянном пространстве, что наверху. Сидели в подвале и уже письма прощальные в гильзы пустые закатали. Но повезло. Ветер сильный поднялся. Сейчас там, наверное, уже ураган. Не любят твари ветер. Но, черт возьми, сколько ж их там было…

— Так ведь полнолуние, что ты хотел, — ухмыльнулся Сергей.

— Да я не припомню такого в прошлое полнолуние, что выходил на поверхность.

— Когда это ты на выходе был в полнолуние? — Бумажник с сомнением взглянул на коллегу.

— А помнишь, как маньяка серийного с Краснопресненской ловили? Примерно полгода назад где-то.

— Который дрезину угнал и уже на Планерной его на поверхность выдавили?

— Да, — Лось кивнул. — А там, у самого входа на Планерную его арахна слопала.

— Ну. И что?

— Так полнолуние тогда было. Я же выходил. Вот у меня на глазах арахна его и жрала. Это ведь после того случая ее гнездо на картах появилось.

Сергей поежился. Сам он арахну никогда не видел. Вообще ее мало кто видел, поскольку это, как правило, последнее, что видел сталкер на поверхности. Но баек всяких слыхал об огромном пауке, который даже вичух жрет и самцов своих на десерт, кстати, тоже.

Они уже вышли на тускло освещенную станцию и поднялись на платформу.

— Ну, тогда в связи с чем весь этот, как ты говоришь, шабаш, если не из-за полнолуния?

— Да черт его знает. — Пожал плечами Лось.

— Брачный период у них, балбесы, — послышался насмешливый голос.

Сергей повернул голову и увидел сидящего в своем колесном кресле Казимира. Тот уже встречал их.

Маломальский усмехнулся в ответ.

— Только не говори, что эти твари любить умеют.

— Конечно, умеют. Потому и правят успешно миром на поверхности.

— А мы, отчего же не правим?

— Так мы больше ненавидим, чем любим, потому и сделали такое с этим самым миром, — покачал головой старик, произнеся такую шутку, про которую обычно говорят, что в ней лишь доля шутки. — Меня когда с пережеванными ногами, ребята, уцелевшие из моей группы, тащили обратно в метро, почти двое суток, мы как раз на брачный период нарвались. Годовщина на днях была, моей безногой жизни. Забыл?

— С чего ты взял, что брачный период у них был? — усмехнулся Лось.

— Поведенческие аспекты всего живого в таких случаях характерные. Я же зоолог был в той жизни. Кинолог точнее при органах.

— Ботаник ты, — засмеялся Кемпер.

— Базар фильтруй. Салага, — беззлобно огрызнулся Казимир, крутя колеса своего кресла. Вся процессия продолжала движение по платформе станции.

— Ладно. Лирика все это. Где там гость наш? — спросил Маломальский у старика.

— Да сидит. Букварь разглядывает твой. Очень ему картинки нравятся. А вот есть отказался.

— Как это? Не голодный что ли?

— Да кто его знает. Значит не голодный, ежели не ест. Морду воротит и все тут.

— Что за гость? — полюбопытствовал усталый Лось.

— Да так. Забрел тут один, — уклончиво ответил Сергей, пожалев, что затеял этот разговор с Казимиром при сталкерах. Говорить на тему последних событий, что произошли на станции, с Лосем он не хотел. Непременно затянется долгий и обстоятельный треп, а времени терять он сейчас не желал. Хотелось поскорее отправиться на Серпуховскую, да и дела свои с товаром порешать. Сейчас, когда поднимется суета с возращением группы, которую уже считали сгинувшей, будет легче уйти через объявленный карантин. Сейчас властям станции будет не до Сергея. Он конечно не против поболтать за чарочкой с ребятами, что его выручили намедни и сами живые вернулись в итоге, но только после того как выяснит, какое отношение Вера имеет к гибели ребенка и сплавит то, что собрал на поверхности во время последнего выхода.

— Слушай, а что там, в Нагатинской? — поинтересовался Маломлаьский, уповая на то, что усталость сталкеров не даст им заинтересоваться гостем и расспрашивать о том, что было на станции во время их отсутствия.

— В каком смысле? — Лось взглянул на Сергея.

— Ну, вы же там спустились в метро. Так?

— Конечно. Вернуться по поверхности к Тульской вообще нереально было.

— Ну вот. Станция-то заброшенная. Может там что новое? Может, обосновался кто?