«ЦАРСТВУЙ НА СЛАВУ!» Освободитель из будущего (СИ)

Пока же мои планы ждали своего часа, ибо персы вторглись на Кавказ, и началась очередная война.

Глава 5

Лошадь неторопливо и спокойно шагала по пыльной, кое-где покрытой щебнем дороге. Иван Федорович Паскевич, погруженный в свои мысли, мерно покачивался в такт шага лошади. Колонна солдат, посреди которой он находился, гулко маршировала, поднимая позади себя тучи пыли. Немного за ними, отстав, чтобы дать пали улечься, ехал основной артиллерийский обоз, сопровождаемый пехотной ротой.

Май на Кавказе замечательный период. Еще не так жарко как летом, трава уже поднялась, но еще не пожухла от жары. Мелкие горные ручьи еще полноводны. Поэтому поход проходил нормально, а войска за день проходили по пятнадцать-двадцать верст. Генерал рассчитывал добраться до Елисаветполя за месяц, где и встать лагерем. Дороги в горах немногочисленны, из-за чего приходилось маршировать длинными колоннами. Благо за корпусом двигался обоз с припасами, а подножий корм для лошадей еще не высох. Вперед, на всякий случай, высылали казачьи разъезды. Хотя территории где проходило войско были замирены и частично заселены русскими переселенцами, продолжающиеся набеги горских племен и сочувствующие персам среди мирного населения представляли собой опасность, с которой следовало считаться. Заодно с передовыми разъездами высылались квартирмейстеры, которые предусматривали места на ночлег. Маршрут колонны был расписан по дням, но, во избежание неожиданностей, генерал предпочитал перестраховаться. Да и войска, соблюдая походную дисциплину, имели лучшую боеготовность.

Известия из Персии приходили неутешительные. Миссия князя Меншикова к персидскому шаху успеха не имела, а самого князя посадили в тюрьму. Что довольно ясно означало близкую войну. А посему, еще в феврале, император приказал генералу возглавить второй корпус, сформированный для предстоящей войны с персами. Планы на случай войны разработал еще два года назад подполковник Гофман, под непосредственным присмотром самого Ивана Федоровича. А засим, покинув в марте 1826 года Петербург, генерал прибыл в Ставрополь-Кавказкий в начале апреля. Где, приведя в порядок войска, отправился в поход в сторону Елисаветполя, откуда ожидалось нападение персов. Так как по данным агентов и торговцев Аббас-Мирза лишь начал собирать ополчение, нападение не ожидалось ранее июня. Это давало время на подготовку позиций и отдых после месячного перехода. Благо в корпусе состояло много ветеранов, привычных к армейским тяготам. Поэтому генерал не сомневался в победе. Все же персы не французы, а Абасс-Мирза не Бонапарт.

Инструкции императора генералам Ермолову и Паскевичу гласили: войну не затягивать, но в Персию без надобности не вторгаться. В случае восстания местного населения, выселять оное к персам. К кавказскому губернатору прибыл в подкрепление первый корпус, что в купе с имеющимися солдатами, доводило его силы до двадцати пяти тысяч солдат с пятьюдесятью стволами артиллерии.

Ермолов ревниво отнесся к назначению Ивана Федоровича на Кавказ, ибо у себя в Грузии он считался хозяином - этаким местным ханом, а тут появляется генерал из Петербурга с такими же полномочиями. Оба генерала знали друг друга еще с Отечественной войны, но уж больно рознились у них характеры, а посему неприязнь их имела давнюю историю. «Ничего - думал Иван Федорович, - нам вместе не служить, а славы на всех хватит».

С молодым императором генерал был знаком еще давно, когда тот был еще подросток. С тех пор это знакомство переросло в настоящую дружбу, несмотря на разницу в возрасте. Перед его отбытием на Кавказ, они обсуждали военную реформу и упразднение военных поселений. Николай заявил ему, что настало время создать настоящий генштаб и академию генштаба, куда вольется группа подполковника Гофмана. На должность главы генштаба государь пророчил Ивана Федоровича. А пока просил его поскорее закончить войну с персами, ибо только полный их разгром может остудить османов и предотвратить намечающуюся войну с Турком.

И вот генерал опять в седле, едет на очередную войну. «Сколько их мне еще предстоит? - вздохнул он и скомандовал привал».

Глава 6

От пота у Василия щемило в глазах, а уши заложило пушечной и ружейной пальбой, раздававшейся со всех сторон. Кивер на голове, казалось, плавился, а во рту ощущался противный медный привкус. И тем не менее он шел в первой шеренге Нижегородского пехотного полка, размерным, как на учениях шагом, под звуки барабана, задающего темп ходьбы. Их полк, стоящий в резерве, послали контратаковать сарбазов[13], атаковавших левый фланг и теснивших херсонский полк. Херсонцы отразили до этого натиск шахской конницы, и новая атака превосходящих сил персидской пехоты грозила их опрокинуть. Все это Василий наблюдал с холма, на котором располагался их резерв. И вот теперь пришел его черед. Пушки грохотали с обеих сторон, но русские артиллеристы оказались искуснее, и в течение часа половина персидских батарей полностью затихла.

Нижегородцы шагали четко, с развернутыми шеренгами и штыками наперевес. Сарбазы оказались не очень опытными воинами и дали первый залп за сто саженей, без ощутимого результата. Батальон Василия шел не отстреливаясь, быстрым шагом сокращая дистанцию. Лишь громкое «ура» разносилось вдоль шеренги, но оно тонуло в какофонии боя. За это время персы произвели еще один, последний залп и бросились в штыки. Не доходя сорок саженей до неприятеля, Василий услышал команду «пли» и, остановившись на мгновение, разрядил ружье в неприятеля. Ружейный грохот, пронесшийся вдоль двух шеренг батальона, наполнил воздух пороховой гарью, и у Василия вновь немного заложило уши. Когда через мгновение нижегородцы вынырнули из облака гари, они увидели, что первая шеренга персов сильно поредела и весь их строй, казалось, замедлил шаг от выстрела почти в упор. Еще через несколько мгновений Василий оказался лицом к лицу с персом, одетым в темно-синий кафтан, который что-то кричал и пытался проткнуть нижегородца штыком, но опытный ветеран парировал удар ружьем, и в свою очередь проткнул врага штыком. Оглянувшись по сторонам, нижегородец увидел зеленые мундиры своих товарищей, которые, действуя как один, оттесняли персов от русских позиций.

Так как последние сорок саженей после выстрела русские прошли быстрым шагом, то они с ходу врезались в ряды персов, и после того, как первый ряд был смят в несколько мгновений, остальные два ряда противника не выдержали и побежали. Нижегородцы их не преследовали, поддерживая темп атаки, они попросту раздавили ряды атакующих и те, кто не успел убежать, были опрокинуты ударом в штыки. Но и те, кто пытался бежать, далеко не ушли, ибо на горизонте появились пять полков генерала Мадатова, которые ударили в тыл отступающим персам. Василий видел как синие мундиры, окруженные со всех сторон, остановились и начали бросать оружие.

- Кажись сдаються, - сказал Игнат, указывая на сбившихся в кучу сарбазов, которые побросав оружие, сели на землю в знак покорности.

- Недолго они воевали, - усмехнулся Василий. - Не чета французам. Вот те, помню, до последнего солдата стояли, уважительно сказал он, а енти так, тьфу и все.

- Да, быстро сумлели. И чего им дома не сиделось? - философски заметил его товарищ. Дальнейший разговор прервался криком поручика, который приказал сопровождать пленных персов в лагерь.

Сражение на левом фланге было выиграно, а на правом все еще звучали пушки, методично расстреливая врага, но вскоре и они смолкли. Лишь к вечеру нижегородец смог смыть гарь с лица и поесть. После окончания сражения, требовалось похоронить убитых и разнести раненых по лазаретам, собрать трофеи и привести в порядок оружие. За этими хлопотами и прошел остаток дня. Убитых хоронили быстро, ибо июльская жара могла привести к эпидемии. Пленные персы хоронили своих убитых сами, а затем были отправлены в специально огороженный лагерь. Василий же наслаждался наступлением прохлады после жаркого дня и ощущением покоя, который особенно чувствуется теми, кто взглянул смерти в лицо.