Твоя далекая звезда (Отпуск в тридевятом царстве) (СИ)

— Это все-таки незаконно. Но посмотрите — он ничуть не боится. Выходит, вся эта грабительская система поощряется властями. Отличная награда за верную службу, ничего не скажешь.

Потом она принялась уверенно спорить со сборщиком, отстаивая свои расчеты. Олквин узнал еще одну новость, на этот раз приятно удивившую — Джелайна бегло читала записи чиновника. Она легко ориентировалась в маловразумительных формулировках и ловко составила новый расчет. Вычеты сразу превзошли всю нынешнюю сумму, а еще оказалось, что Сентину совсем не придется платить налоги целых четыре года. Чиновник дважды придирчиво сверял каждую цифру, потом недовольно вздохнул, признавая свое поражение, и полюбопытствовал, откуда леди приехала в Сентин, ведь он-то точно знает, что нигде в Хорверолле женщин так не учат. Джелайна не стала утруждать себя ответами на его вопросы, попрощалась и ушла к себе.

Когда сборщик уехал, Платусс с гордостью похвастался капитану:

— Это я обучил леди хорверской грамоте.

Бенвор от души похвалил его.

— Она сама попросила, — добавил управляющий. — Знаете, милорд, я никогда еще не видел, чтобы кто-то выучился прекрасно читать и писать всего за девять дней.

— Ну и что, Платусс? Она умела это и раньше, просто на другом языке.

— А вы видели, как она считала? — оживился старик. — Это было представлением для сборщика! На самом деле мы все подсчитали заранее. У леди Анерстрим необыкновенная память.

— Охотно верю, — улыбнувшись, кивнул Бенвор. — Я уже… наслышан о ее способностях.

— Леди и так считает очень быстро, но тогда бы сборщик сам не понял ее записей. Она использует иной способ счета, и уверяет, что наш — устарелый и неудобный, — Платусс вздохнул, сворачивая пергаменты. — Я собирался попросить ее научить меня, да боюсь, не разберусь. Стар я уже для таких занятий.

— Если принц не затеет наступление на Анклау, — с надеждой произнес Олквин, — то появится возможность приезжать сюда чаще и надолго. Тогда у меня будет оставаться больше времени, и я смогу наконец добраться до книг. Может, леди Анерстрим и меня научит быстрому счету?

— Леди брала книги из библиотеки вашего отца, — сказал Платусс, пождав губы. — Те, что вы забрали сюда.

— Пусть читает, — кивнул Бенвор и присмотрелся к управляющему повнимательнее. — Ты расстроен? Почему?

— Потому что это — серьезные книги, милорд! Обстоятельные научные труды! — нижняя губа Платусса дрогнула. — А она читала — и смеялась над ними!

— В самом деле? — удивился капитан. — Пожалуй, не стоит больше жалеть, что я не успеваю их прочитать. Сперва стоит узнать ее мнение. А ты не расстраивайся, Платусс. Сам ведь уже убедился, что леди Анерстрим — необычная дама. Я завтра уеду, а она останется здесь. Прошу тебя, не удивляйся ничему, и прислушивайся к ней хоть иногда. Ее знания могут быть очень полезны для нас.

Ужин в господском доме в тот день был праздничным. Олквин велел объявить, чтобы семьи, где в прошлые зимы кто-то умер от голода, в этом году совсем не платили оброка, а остальные ограничились половиной обычной доли. Наутро отряд капитана собрались проводить едва ли не все жители Сентина. Отъехав немного, Бенвор оглянулся и среди толпы машущих шапками и платками людей поискал глазами тоненькую фигурку в скромном сером платье. Джелайна стояла на городской стене, обхватив плечи руками, и печально смотрела ему вслед.

Глава 21

Олквин смог вернуться в Сентин только спустя четыре месяца. Зима уже вступила в свои права. Уезжая на побывку из столицы, капитан обычно несколько дней гостил у старшего брата Ланайона, жившего неподалеку от Норвунда. В замке Олквинау прошло детство Бенвора — беззаботные годы, которые он считал самыми счастливыми. Живя в монастыре после смерти матери, и даже получив собственный феод, он по привычке продолжал называть родовой замок своим домом.

Обычно небольшой отряд выезжал поздним утром и, не спеша, с остановками во всех попутных деревеньках, добирался до Сентина как раз за зимний световой день. В этот раз Бенвор выехал из столицы вечером, сразу после того, как передал все дела, и заночевал в Олквинау со своим отрядом, собираясь пуститься в путь на рассвете. Ланайон и его жена Веанрис уговаривали юношу остаться подольше, но Бенвор отказался.

— Мне впервые выпало столько свободного времени. Не хочу его терять.

— В прошлый раз у тебя было всего три недели, — заметил Ланайон. — И все-таки ты погостил у нас. А теперь впереди два месяца. Куда так спешить?

— У меня там осталось очень важное дело, — сдержанно ответил Бенвор. — Я не успел в прошлый раз… Боюсь, как бы не стало поздно.

— Подожди, пока как следует подмерзнет, — уговаривал брата барон. — Платусс недавно написал нам, что у них все благополучно. Урожай собрали весь, на границе сейчас тихо. С налогами ты разобрался. Остальное подождет.

— Охота тебе торчать половину зимы в этом Сентине? — подхватила Веанрис. — Там такая скука…

Молодая баронесса в очередной раз была на сносях и предавалась тоскливому унынию. Дочь столичного вельможи, вышедшая замуж за придворного, с ужасом представляла себе прозябание в глухой провинции, вдали от развлечений и, даже живя в предместье, буквально считала дни, когда сможет разрешиться от бремени, оставить дитя с кормилицей и снова окунуться в привычную светскую жизнь.

Бенвор вспомнил, как легко он раньше поддавался на их уговоры. В отсутствие вражеской угрозы феод долго мог обходиться и без него. Платусс и Даина превосходно справлялись со своими обязанностями. Сентину было не привыкать к постоянному отсутствию часто меняющихся господ — как правило, молодых и безалаберных, которые тяготились доставшимся им запущенным хозяйством, почти не приносящим дохода, и рвались лишь на войну… до первого серьезного боя. Торчать без необходимости в крохотном городишке капитану было действительно скучно и, едва разобравшись с насущными делами, Бенвор спешил хоть на пару дней вернуться в Олквинау. Правда, вовсе не из-за столичных развлечений, тем более, что его, как младшего в семье и без титула, приглашали не всюду. Просто в родовом замке имелась приличная библиотека, и хоть ей было далеко до монастырской, капитан предпочитал книги всему остальному. Но в этот раз «чемоданное» настроение охватило Бенвора уже за неделю до планируемого отъезда. Никогда еще он не рвался в Сентин с таким нетерпением.

— Вот-вот, — поддержал супругу Ланайон. — Что тебе там делать, кроме как тискать крестьянских девок?

Веанрис хихикнула, вспомнив о том, что сентинские девицы стараются бежать под венец именно тогда, когда приезжает их красавец-господин. Узнав об этом впервые, баронесса удивилась — ведь обычно крестьяне старались жениться тайком от хозяев или в их отсутствие. Но, как верно подметил старый солдат Нэмрик, теперь в Сентине все было «не как у людей». В отличие от большинства феодалов, Бенвор никогда сам не заявлял о своем праве лорда на первую ночь. Лишь однажды, едва вступив во владение землями, он из любопытства пригласил одну новобрачную. Олквин даже не настаивал, но она все-таки пришла — и понеслось… Гостя в Сентине, Ланайон и Веанрис не раз наблюдали, как невесты сами сбегали прямо после венчания и приходили в господский дом. Даина выставляла их прочь со словами: «Милорд тебя не звал!», а эти нахалки, бесстыдно стреляя глазами в направлении хозяйской спальни, с невинным видом поясняли: «Так ведь положено приходить к господину! Может, он не знает, что у нас сегодня свадьба?» Бенвор уверял брата и невестку: мол, все дело в том, что он взял за правило одаривать серебряной монетой родивших от него крестьянок, а так поступали очень немногие феодалы — ведь право лорда было обычным делом во все времена, и бастарды господ божьей милостью приравнивались к собственным детям. Поэтому девицы заранее рассчитывают урвать от господских щедрот. Барон и баронесса лишь рассмеялись в ответ: «А ты перестань их одаривать — и они найдут другое оправдание». В Сентине и окрестных деревнях подрастало одиннадцать очаровательных малышей с характерными олквинскими чертами — несмотря на редкие визиты, недостаток времени и занятость, юный капитан, по выражению брата, бил без промаха.