Крик молчания

Эллиот ответил своей кульминацией, содрогаясь несколько секунд, все теснее прижимаясь к ней, потом уронил ее на постель и, задыхаясь, рухнул на нее сверху.

Одри лежала в его все еще дрожащих объятиях, ошеломленная только что испытанным совместным наслаждением. Страстью… интенсивностью… И последовавшим чудесным довольством, внутренней умиротворенностью. Это было нечто гораздо большее, чем то, о чем она осмеливалась лишь мечтать или на что она могла только надеяться. Как она могла надеяться выжить, когда все это кончится, когда руки Эллиота уже не будут сжимать ее в объятиях и она никогда не почувствует этой умиротворенности этой удовлетворенности? Как?..

Ее вздох был одновременно чувственным и печальным.

— О чем ты думаешь?-прошептал он, прижимая ее еще теснее к себе.

— О том, как замечательно было бы иметь возможность делать это каждую ночь…-искренне ответила она.

Он тихо хохотнул.

— Я думаю, это можно было бы устроить, а ты?

Одри задержала дыхание. Уж не собирался ли он предложить ей выйти за него замуж.

Сама эта идея ошеломила ее. Какая отчаянно любящая девушка не захотела бы услышать от своего любимого такое предложение? Тем не менее она не хотела, чтобы Эллиот сделал ей его. Вовсе не хотела. Он не любил ее, и такое предложение означало бы только одно. От самой мысли о мотивах такого предложения у нее похолодело сердце.

— Я подумал, — проговорил он и нежно прижал свои губы к ее уху, — не захотела бы ты переехать ко мне и жить со мной?..

На сердце у нее полегчало, но одновременно она почувствовала волнение. Она повернулась в его объятиях и посмотрела на его ожидающее лицо посветлевшими счастливыми глазами.

— Ты уверен, Эллиот, что хочешь этого? Ты… действительно уверен?..

Взяв Одри за подбородок, он запечатлел на ее губах страстный поцелуй.

— Господи, никогда еще не хотел я ни одну женщину так. как хочу тебя, — наконец пробормотал он, прижимаясь к ее припухшим губам. — И каждую ночь мне было бы мало.

Его горячие слова побудили ее пробежаться рукой вниз по его телу. Волна желания охватила ее, когда она почувствовала, что ее интимное прикосновение моментально возбудило его.

— О, Эллиот… Я так обожаю то ощущение, когда ты во мне. Сделай это еще раз… Пожалуйста…

Он простонал, подтянул ее под себя, поднял ее ноги на свою талию и нырнул в ее горячую, охотно принявшую его плоть. Ее вспухшие мускулы с силой сжали его, и это вырвало стон из глубины его горла.

— Что-то подсказывает мне, — прохрипел он, — что нам предстоит долгая… долгая… ночь.

11

— Эллиот, — прошептала Одри вскоре после полуночи.-Я так и не позвонила домой, чтобы сказать, где я. Они будут волноваться.

Она приподняла свою голову с его живота.

— Да не будут они волноваться…-возразил он и положил ее голову обратно.-Они не станут волноваться, пока не заглянут в твою спальню завтра утром. А насколько я понимаю Лавинию, в воскресенье это не произойдет слишком рано. Ты можешь позвонить им утром, придумав какое-нибудь благопристойное объяснение, почему ты не дома. Скажешь, что мы провели ночь в доме Найджела, что после бегов у нас была вечеринка и что я выпил слишком много, чтобы отвезти тебя домой.

— Да… Так я, пожалуй, и поступлю. Просто я не очень-то умею лгать. Они наверняка догадаются обо всем.

— Ну и что? Ты теперь совершеннолетняя, Одри, уже не ребенок. Нет ничего предосудительного в том, что ты зажила половой жизнью, особенно если делаешь это скромно и не со всеми подряд.

Одри вздрогнула, услышав, как Эллиот назвал то, что они делали, «половой жизнью». Разве он сам не заверял, что они занимались любовью, а не сексом?

— К тому же, — добавил он, — они и так все узнают, когда ты переедешь ко мне.

Только сейчас она поняла, какие последствия может иметь ее согласие жить вместе с Эллиотом. Что скажет на это ее отец? И Лавиния?..

— Что-то ты стала очень уж молчаливой, даже замерла вся, — мягко подначил ее Эллиот. — Уж не передумала ли переезжать ко мне?

Она села, откинула волосы с лица, потом легла рядом с ним, положив голову на подушку.

— Нет, — ответила она наконец.-Но я не уверена, что семья одобрит мое решение.

— Почему? Потому что они считают, что я в конце концов не женюсь на тебе?

Она скосила глаза на него, а сердце ее сжалось. Ибо Одри не была уже так уверена в том, что она не хочет, чтобы Эллиот сделал ей предложение. Или чтобы он не любил ее. Разве мог мужчина заниматься любовью так красиво и так часто, если бы не был влюблен? Откуда тогда эта нежность и забота, это желание доставить удовольствие прежде всего ей, не заботясь о себе? Разве поступил бы так мужчина, желающий только секса, не более того?