Эпилог (СИ)

Оказывается, я не заметила, как съехала по стене.

Что со мной? Ничего. Меня всего лишь долбанули обухом по голове. Или нет, отвесили несколько полновесных оплеух. Слова Егора вышибли воздух из легких, ударив под дых со всего маху.

— Эвочка, ну, не плачь… — Он сел рядом и, обняв, притянул к себе. — Разве я не прав?

— Я не хочу… Не хочу здесь… Их тут пятеро…

— Шестеро, — уточнил муж, поняв, о ком идет речь.

— Пусть шестеро. А в Магнитной живет больше трех тысяч, — расшвыркалась я. — Они не поймут, станут презирать… Скажут, неженка и трусиха… И маме попеняют.

— Пусть попробуют. Чье мнение тебе важно: своё или чужое?

— А мама? Как ей объясню?… "Извини, но дрянские условия… в деревне… мне не подходят… Хочу сытости… и отожранную морду", — выдавила шмыгая.

— Эвка! Откуда такие словечки? — спросил Егор строго.

— Из жизни.

— Думаю, твоя мама согласится с нашим выбором. Она желает тебе счастья. Пойми, мы приехали к ней как нахлебники. А теперь погостили, и довольно. Твоя мама, конечно, виду не подает, но посуди сама: мы едим, пьем, жжем дрова, уголь, уничтожаем запасы. Здесь и так сложно живут, а мы усугубляем. Она ж надорвется, чтобы угодить нам.

— Ничего мы не усугубляем! — воскликнула я в запальчивости. — Вот выдадут паек, и компенсируем съеденное.

— Эвочка, ну, пойми. Разве ж вы расстаетесь навечно? Пятнадцать минут ходу… на лошади, — хмыкнул он, — и ты в Шлаковке.

Нет! — воспротивилось всё во мне. Заорало, оглушило. Не хочу! — зарычал мой зверь. Взревев, поднялся на задние лапы и принялся раскачивать клетку. Ему плевать, морозится задница на толчке или греется в тепле на унитазе. Ему плевать, на чем спать: на печке или на пуховой перине. Его хотят посадить на цепь и держать впроголодь, награждая милостивыми подачками.

— Еще неясно… Может быть, это гормональный сбой, — хлюпнула я носом.

— Вот видишь! На Большой земле ты сделала бы анализ и узнала через пять минут. А здесь гадай — не гадай, ничего неясно. Но я уверен. Как мне убедить тебя?

— Никак. Подождать, наверное. Неделю или две.

— Подождем. А пока никаких физических нагрузок. Но когда диагноз подтвердится, придется нам возвращаться на Большую землю, — муж поцеловал меня в висок.

— Не хочу! — сбросила я руку Егора с плеча. Мне мало. Мне не хватило времени. Катастрофически.

— Ну, хорошо, — согласился он терпеливо. — У нас есть время в запасе. Месяц или два никого не надорвут.

Два месяца — это август и сентябрь. Совсем мизер!

— Пять месяцев! Полгода!

— Эва… — рассмеялся муж. — Через пять месяцев Новый год. Снег ляжет, начнутся морозы. Нужно ехать по теплу, чтобы не окоченеть в пути. Ну, хорошо. Крайний срок отъезда — середина октября.

— Да… Наверное, — понурилась я.

Ну, почему так получается? Кто-то прыгает до потолка, узнав о нечаянной, но желанной беременности; кто-то плачет от счастья, увидев заветные полоски на тесте, и возносит благодарность высшим силам. А я не рада. Совсем. Конечно, мама не будет препятствовать переезду в Магнитную. Ради меня она пожертвует всем. А узнав о беременности, обязательно расплачется и уж точно выпроводит из Шлаковки, беспокоясь за мое здоровье.

— Присмотрись, Гошик, — поднялась я на ноги. — И на побережье рожают — и ничего. Ты думаешь, ребенка можно потерять, перенапрягшись или заболев. Но выкидыши случаются и на нервной почве, причем довольно часто. Валяй, скажи этому… Клещу, что согласен на его предложение, и тебе обеспечат задушевные вечера в избранном висоратском обществе. Вас же мало, поэтому нужно держаться вместе, — передразнила я.

— Эва, прекрати, — нахмурился он.

— А знаешь, что? Мой синдром перевернет Магнитную с ног на голову, я чувствую. Обостренная интуиция, так сказать. Так почему бы не начать апокалипсис с избранных элитных боровов? Пора встряхнуть сонных мух.

— Постой, Эва…

Но ноги понесли меня к крыльцу. В фокус попало встревоженное лицо мамы.

"Что случилось?" — спросили её глаза.

"Без проблем" — показала я руками. — "Жизнь прекрасна и удивительна".

Ввалилась в приемную, опередив джентльменство мужа, и уселась, нога на ногу, демонстративно постукивая пальцами по столу и с преувеличенным пофигизмом рассматривая интерьер, — лишь бы не встречаться глазами с Егором.

При нашем появлении Голотвин отложил газету, которую читал, развалившись в кресле. Пресса месячной давности, — отметила я машинально дату. А сумка Мурены исчезла, как и он сам.

— Однако быстрый у вас семейный совет получился. Хотя в каждой семье по-разному, — сказал по-свойски господин начальник. — А мы с супругой спорим до хрипоты. Бывает, и посуду бьем. Ну, как? Надеюсь, Эва Карловна отстояла комнату на первом этаже?

Я воззрилась на Егора. Ну, давай, любезный муж и глава семьи, сообщи Клещу, что тебе плевать, на каком этаже нам выделят комнату. А вот на собственную задницу тебе не наплевать. Она должна быть в тепле и комфорте.

Егор коротко взглянул на меня.

— Что поделаешь, Север Андреевич. Женщины — существа капризные и необъяснимые. Их поступки не поддаются логике, поэтому приходится уговаривать и убеждать.

Голотвин рассмеялся, а муж продолжил:

— Иногда худой мир в семье лучше доброй ссоры. Да, мы пришли к общему мнению…

49

— Порой худой мир в семье лучше доброй ссоры. Да, мы пришли к общему мнению… Для моей работы будет полезнее, если я на собственном примере прочувствую сложившийся на побережье этнос, в частности, в Магнитной. Результаты исследовательской работы получатся более достоверными, что немаловажно для моего руководства… Благодарю за предложение о проживании при Совете. Надеюсь, мы в любой момент сможем им воспользоваться, когда я соберу достаточно информации по теме исследования.

По мере того, как слова мужа лились реченькой, лица — моё и Клеща — вытягивались.

А собственно, чего я ожидала? Егор сказал бы Голотвину либо "да", либо "нет". Не такой уж большой выбор. Но он сказал "нет". Не знаю, как долго продлится "сбор информации", но муж явно пошел мне на уступку.

Голотвин быстро совладал с собой.

— Жаль… Но ничего не поделаешь. Служба есть служба, даже у гражданских. Или вы передумали из-за родственницы в Шлаковке, а? — наклонился он с заговорщическим видом к Егору.

— Да, совместили приятное с полезным, — ответил тот, широко улыбнувшись.

Два хитрых кота. И не поймешь, кто из них хитрее и любезнее.

— Родственники — это святое, но не мешало бы нам отметить знакомство. Так сказать, в узком кругу, среди своих. У меня и коньячок припасен, и сигары, — подмигнул Клещ.

— При случае обязательно, — не стал отказываться муж.

— Не отвертитесь, — погрозил пальцем хозяин Магнитной. — А пока регистрируем вас по адресу…

— 5554, - вставила я. — А зачем? Мы же приезжие, временные.

— На всякий случай, — ответил туманно Голотвин. — Надеюсь, будем часто видеться. Но для подстраховки раз в две недели станем устраивать очные явки. Или вы к нам, или мы к вам.

— Зачем?

— Затем, Эва Карловна, что жизнь в здешних местах рискованная. То камнепад на голову, то капкан под ногой, то вода в колодце порченная… Опять же, хищников много и охотников. И шальных стрел.

— Разве таковое бывало? — нахмурился Егор.

— Прежде не случалось, но раз в сто лет и палка стреляет. Да вы не волнуйтесь попусту. Одно время приезжих в Магнитной было как тараканов. Давно, лет тридцать назад. Определяли их на постой по домам лапотников. И ничего, жили мирно и те, и другие. Постарайтесь не ввязываться в конфликты, избегайте провокаций. Предупреждаю на всякий случай, но не предлагаю подставлять щеку, когда бьют. Людишки ж здесь мстительные. Могут ударить в спину. Мы, конечно, разыщем подлецов и накажем, как полагается, но толку-то? Здоровье и жизнь не вернешь.

Ох, и запугал нас Клещ. Я чувствовала, муж вот-вот передумает и заберет своё "нет" обратно. Вскочив, подошла к окну и принялась разглядывать площадь и собравшуюся перед зданием Совета очередь. Громкоголосые, весёлые, шуточки отпускают. А что? Чай, не помирать приехали. Мужчины статные, широкоплечие, да и среди женщин нет худышек. Хотя нет, разные люди попадаются. Вон дядечка — тощенький и росточком маленький. А вон дед приковылял, его пропустили без очереди. На детях интересные стеганые курточки с капюшонами — серые и с черными ромбиками. Несмотря на мировое осовременивание нравов, женщины на побережье предпочитают не штаны, а платья и блузки с юбками. Наверное, поэтому на мой спортивный костюм смотрели круглыми глазами. На ногах у людей — сапоги, ботинки, а кое у кого и калоши. И ни одного толстяка среди местных. Откуда взяться пивному пузу, коли приходится трудиться от зари до зари?