Эпилог (СИ)

— Пойми, у нас не принято, чтобы женщины крутили баранку. Когда требуется, вызывают шофера с машиной.

Здрасьте, приехали. Видите ли, у них не принято. Кому он заговаривает зубы?

— Дай хотя бы попробовать. Другие же гоняют, и ничего, — давила я на Мэла.

"Другие" — это Ильмира, чей автомобиль рассекал торпедой дорожные просторы. Толстый намек на тонкие обстоятельства.

— Другие не путают педаль тормоза с газом, — сказал Мэл. — Эвочка, ну, прости. Ты и техника — несовместимые понятия… К тому же, на трассе большие скорости… И как тебя учить? На "Турбе"? Угробленная машина — сверх моих сил. Нет-нет, и не проси.

Я обиделась. Дулась несколько дней, а Мэл подмазывался и так и эдак, но оскомина не проходила. Подумаешь, две педальки и коробка-автомат. Примитив, как в электромобиле. А Мэл посчитал меня неспособной. Сказал прямым текстом: "Ты необучаемая".

Мое недовольство давило на Мэла, и при случае он поделился наболевшим с товарищами — Макесом и Дэном. Мы как раз вышли с ледового стадиона. У меня ноги отваливались от усталости, а Мэлу хоть бы хны.

— Эва хочет научиться водить машину, — сообщил он с мукой в голосе. Мол, поддержите и скажите, что бредовая идея.

— В чем проблема? — отозвался Макес. — Помоги.

— Знаешь, у меня нет лишнего бабла на ремонт тачки в ближайшие год-полтора. А доверять "Турбу" чужим рукам — святотатство. Я сросся с ней. Она слушается только меня.

"Пособолезнуйте!" — умолял Мэл своим разнесчастным видом.

— Мне же доверил, — напомнил Макес. — В принципе, можно попробовать на моей. Хоти… Хочешь? — обратился ко мне.

Если поначалу, после нашего знакомства, Макес вел себя запанибратски и на "ты", то после моего переезда к Мэлу на четвертый этаж стал путаться, обращаясь ко мне во множественном числе, или строил неопределенные фразы. А еще растерял чувство юмора и перестал хохмить. А Дэн, будучи и прежде немногословным, теперь помалкивал и открывал рот, чтобы скупо ответить на заданный вопрос. А все потому, что я — постоянная девушка Мэла. Не дай бог, он решит, что друзья много себе позволяют.

— Хочешь? — спросил Макес.

— Хочу, — согласилась я.

Мэл запнулся на ходу.

— Ты серьезно, Мак?

— Почему бы и нет? — отозвался тот.

Макес оказался на редкость терпеливым инструктором. Первая тренировка прошла в лесопарковой зоне на окраине города. Мэл и Дэн поставили свои автомобили у обочины и развалились на травке, наблюдая за моими потугами и подшучивая между собой. Наверное, травили анекдоты о женской логике и о слабом поле за рулём.

Я пыхтела, пыхтела и машина. Дергалась, глохла, ревела раненым зверем.

— Нажимаем на педаль тормоза… — учил Макес. — Верно… Переводим в положение D… Жмем на газ… Хорошо… Черт!

Машина рыкнула и встала.

— Смешно, да? — опустила я голову к рулю. В стальных вставках на панели отразились маковеющие щеки.

— Нет, — ответил инструктор. — Потенциал есть, а Мэл не видит. Утри ему нос.

Мантра пестроволосого дала результаты. Да, Мэл поймет, что недооценивал меня! Воодушевившись, я с еще большим рвением взялась за обучение и спустя какие-то два часа с грехом пополам трогалась и останавливала машину. А еще осторожненько проехалась вокруг поляны.

Мэл, успев отлежать бока на травке, сходил к киоску за мороженым, и замер с брикетами в руке, провожая взглядом ползущий автомобиль Макеса.

— Как катафалк! — крикнул Дэну, и они рассмеялись.

Ах так! — прибавила я газу, и машина рявкнула.

— Для начала очень даже неплохо, — похвалил инструктор, когда автомобиль затормозил, сделав три круга около поляны. Пусть Макес приврал, мне польстило.

— Хорошая машина. Большое спасибо за урок. Сколько с меня?

— Забудь, — махнул он рукой.

Если я думала, что Мэла вдохновят мои успехи, то ошиблась.

— Эвка, ты на велосипеде ездишь быстрее, чем на машине. Про "Турбу" однозначно забудь, — вынес он вердикт.

А Макес геройски согласился отдать свой автомобиль на растерзание. Периодически мы выбирались в лесопарковую зону, и парень давал уроки вождения под присмотром Мэла, отдыхавшего в тенечке с Дэном или скучавшего на скамейке в одиночестве.

Я мучила руль и педали, а Макес рассказывал об устройстве машины, о правилах дорожного движения и о типичных неисправностях — кратко, но в достаточном объеме, чтобы не называть свечи зажигания и амортизаторы штучками и пимпочками. Специально для занятий я купила в аптеке гомеопатические леденцы для улучшения реакции и концентрации внимания. И пусть мне не удастся разогнать машину до сверхзвуковых скоростей, достаточной компенсацией стал неописуемый восторг, оттого что техномонстр покорился не блещущей талантами крыске.

Мэл не уставал удивляться.

— Неужели тебе нравится? И как оно, за рулем-то? Мак не ругает? Поражаюсь ему. Отрастил железные нервы и в ус не дует. Наверное, его нокаутировал твой синдром.

Макес не ругал. Наоборот, когда я говорила: "Привет, Максим" или: "Спасибо, Максим. Ты прекрасный учитель", он впадал в затяжное молчание. Не зная парня, я решила бы, что его смущает собственное имя.

Как-то я спросила у Басты:

— Мама не переживает, что твой брат не звонит и не приезжает в гости?

Долго настраивалась, прежде чем спросить. Долго не решалась, потому что затронула деликатную тему в отсутствие Мэла.

— Мама? — переспросила Баста, устроившись в кресле боком и закинув ноги на подлокотник. — Расстраивается, конечно. Но гордится. Гошка стал похож на человека. А то — ни цели, ни дороги к ней. Плыл по течению и фанател от тачек.

Зато теперь целей полно. Нескончаемый список — и десяти блокнотов не хватит.

— Я передаю приветы от Гошки. Вру, конечно, но маме приятно, — сказала девушка, почесывая за ухом Кота. — Может, ты повлияешь? Трудно ему позвонить, что ли, и сказать два слова?

Влияю, как могу. Изо дня в день капаю на терпение, намекаю, говорю прямым текстом, но Мэл застопорился и ни шагу вперед. Правда, теперь он не дергался и не взрывался, а выслушивал молча. Или говорил: "Как-нибудь". Или: "Посмотрим".

— А отец? Наверное, сердится на Гошика.

— Поздно драть ремнем ребенка, когда он перерос родителей, — отозвалась Баста. — Я случайно слышала, как папчик сказал деду, что у Гошки наконец-то выветрилась дурь из башки. А тот ответил, что это хорошо, да рано. Мол, не успел нагуляться.

Вот, значит, о чем беспокоится заботливый дедушка. Серая крыска пришла не вовремя и отобрала у столичного принца леденец, и наследник фамилии вынужден сидеть на строгой диете. А мог бы всласть погурманствовать.

— Эвочка, не подумай плохого, — добавила поспешно сестрица Мэла. — Дед имел в виду, что вокруг много соблазнов, и Гошке не хватит стойкости. И он сделает тебе больно. А я верю в него! — воскликнула она с жаром.

И я хочу верить. Очень.

Ильмира вернулась в столицу ближе к осени.

Август подарил городу благостное тепло укорачивающихся летних дней: мягкие прохладные утра, нежаркие комфортные полдни и пропахшие нагретым асфальтом и пылью вечера. К югу от столицы горели леса, которые безрезультатно тушили вторую неделю, и на окраинные районы города наползла дымка удушливого смога. Дважды в день небесное пространство прорезали самолеты, с которых распыляли мелкодисперсный дождь, осаждающий дымные и сажистые частички.

Дочка дипломата появилась на юбилейном вечере по случаю образования Министерства финансов. Она порхала меж гостей под ручку с офицером морфлота, сменившим китель на гражданский костюм. И опять столкновение произошло по курсу, запланированному южанкой.

— О, я вижу, обо мне быстро забыли, — молвила шутливо чернокудрая красавица. — Не успеешь оставить столицу на пару месяцев, как тебя вычеркивают из памяти и из жизни.