Шаг первый

Спать рядом с ходячими мертвецами я пока не был готов. Пора проверить свою способность дышать под водой.

Никогда бы не подумал, что спать на чистом песчаном дне озера окажется так приятно. Первые пятнадцать минут было сложно справиться с дыхательным рефлексом, а затем победить положительную плавучесть. Справившись со всем этим, я нашел для себя под водой удобное место в окружении ворошащих донный песок холодных ключей. Крупные рыбы заинтересованно проводили взглядом нового озерного жителя, но познакомиться с ним ближе не спешили. Все же я был существенно крупнее них.

— Ты умеешь удивлять, человек. — Лич встретил меня, стоя на берегу. — Теперь осталось выяснить, как тебе даются знания.

С этого момента для меня началась определенная разновидность студенческого ада — одна большая сессия, продолжавшаяся обещанные восемь месяцев и пролетевшая практически незаметно. Скелет оказался на редкость въедливым и весьма зловредным наставником. И учитывая мои совершенно никакие начальные познания в ботанике, приходилось весьма несладко. Чтобы начать разбираться в местных травах, оказалось недостаточно просто о них узнать со слов или из рисунка.

Приходилось самому тщательно рисовать все эти стебельки, листики и цветочки, детально расписывать известные свойства корней, стеблей, соцветий и все прочее на бумаге — у Лича в подвале дома нашелся приличный запас оной. И еще подача материала сильно отличалась от привычной мне по студенческим годам. Тут почему-то не было общих групп и видов растений. Каждая трава, дерево или цветок считались совершенно уникальными. Условно группировались они лишь по местам произрастания, типа такой-то лес, такие-то предгорья, луга там-то и там-то и тому подобное в том же духе. Впрочем, в подобном делении и объединении имелся некоторый смысл.

Растения рассматривались в первую очередь как алхимическое сырье, и даже у одних и тех же на первый взгляд растений, выросших в разных местах, имелись заметно отличающиеся свойства. Потому травнику требовалось учитывать место сбора растений и множество иных дополнительных факторов. Вот такой огромный пласт информации каждый день с утра до вечера Лич вливал в мою голову, получая от этого немалое удовольствие. Будь его воля, он бы оставил меня у себя навсегда, дабы день за днем, год за годом измываться над бедным послушником под предлогом передачи знаний, постоянно сетуя на мою нерадивость и невнимательность. Ох уж как осточертела мне эта проклятая ботаника…

Но этого было мало: пришлось изучать старо-имперский язык — как устный, так и письменный, — именно на нем были написаны все здешние книги. Язык оказался весьма интересным, сочетавшим в себе преимущества многих земных языков. В нем даже присутствовал набор специальных простых иероглифических пиктограмм, обозначающих чувства и эмоции. Потому в письменном тексте можно было легко с помощью нескольких дополнительных черточек выражать любые эмоции и даже тон голоса. Через некоторое время я просто влюбился в этот язык, так удобен он оказался для записи информации. В его устной форме были четко прописаны правилами жесты и выражения лица. Лич часто сокрушался, что последнее для него сейчас совершенно недоступно, потому наше общение не способно передать все необходимые краски и полутона, и заставлял меня еще больше писать и рисовать.

В таких занятиях и проходило мое время с раннего утра и до позднего вечера. Поначалу было совсем муторно, в глазах все расплывалось, руки дрожали, рисунки получались кривыми. Приходилось перерисовывать их по несколько раз, до момента, когда наставник недовольно говорил: «Сойдет и так, а теперь переходи к следующему». Но «терпенье и труд все перетрут», как говорилось в старой поговорке еще из советских времен. Постепенно мои способности к зарисовке и восприятию ботаники значительно выросли. Впрочем, это не привело к снижению нагрузки, Лич просто стал больше впихивать в меня новой информации. Затем наступил небольшой период практических занятий. Я стал выходить в ближайший лес и искал там нужные травы и коренья под присмотром наставника. Он показал единственную, по его мнению, безопасную тропинку через хищные кусты, которые он же когда-то и насадил, дабы его не беспокоили всякие проходимцы. Звери даже не приближались к нам: я пару раз замечал, как здоровенные кабаны улепетывают без оглядки, едва почувствовав близкое присутствие Лича.

После освоения поиска и технологии сбора полезных растений пришел черед азов алхимии, которая совершенно ничего не имела общего с весьма хорошо известной мне химией. Алхимические превращения осуществлялись путем прямого переноса комплексных свойств с одной материальной субстанции на другую. В процессе этого переноса могли производиться коррекции и трансформации части свойств с помощью дополнительных специальных субстанций и ингредиентов. Все это делалось движением собственной ауры, очень похоже на работу с пространственным карманом, и не считалось здесь магией. Химии же в привычном виде Лич не знал совсем. Для него вода была не соединением молекул водорода и кислорода, а целостной неразделимой материальной субстанцией с длинным списком свойств, среди которых имелось рассеивание и поглощение магии, в первую очередь магии смерти. Занятное здесь придумано мироустройство. На первый взгляд тут действуют законы реального мира, но если вглядеться глубже — становится заметно, сколько накидали всего лишнего, чего в нашей реальности никогда и не было.

Благодаря новым знаниям и походам за охранный периметр существенно разнообразился мой пищевой рацион. Теперь я могу легко находить в лесу не менее двух дюжин различных съедобных корней. Знаю, какие стебли растений можно съесть сырыми, а для каких потребуется термообработка. Редкие плодовые деревья в лесу, на первый взгляд, тоже не всегда отличаются от других. Приходится внимательно присматриваться и знать, как добраться до ценных плодов. Да, особыми вкусовыми качествами доступная лесная пища не всегда может похвастать, но некоторые сочетания одного с другим позволяют создавать подлинные шедевры вкуса. Особенно в сочетании с запеченной в углях рыбой и мясом дичины. Сильно не хватало соли, ее не было даже в запасах у Лича, но к ее отсутствию в пище я стал уже потихоньку привыкать.

Наконец все необходимые компоненты для эликсира пробуждения магии жизни у обычного человека были собраны. Три дня ушло на алхимическое приготовление темно-коричневой вязкой субстанции, не имевшей никакого запаха.

— Это, несомненно, оно! — уверенно заявил скелет, когда увидел конечный продукт, полученный мной под его назойливым присмотром.

Лич бы не доверил нерадивому, по его словам, ученику столь сложные алхимические действия, если бы сам имел пригодную ауру. Аура у него была, причем крайне плотная и даже видимая невооруженным взглядом. Именно благодаря ей и продолжалось его посмертное активное существование, кости лишь привязывали тонкую энергетическую субстанцию к грубой материи. Да только его аура уже не подходила для проведения алхимических действий, так как не могла свободно двигаться, как у живых существ. Лич мог выделять энергию из нее только в виде тьмы и смерти, но это годилось лишь для убийства живых существ.

— Что теперь? — Я поднял взгляд от большой глиняной плошки с субстанцией на учителя и тяжело вздохнул.

Высшая алхимия, в которой я пока мало понимал умом, выматывала сильнее тренировок выносливости с тяжелыми камнями, коим периодически предавался, очищая замусоренную наваленными в кучу знаниями голову после очередного интенсивного урока.

— Ступай наружу, снимай с себя всю одежду и обмазывайся с ног до головы. Как полностью впитается — возвращайся обратно, будем проверять, получилось у нас или нет, — выдал мне Лич свою последнюю инструкцию.

На полное раздевание у меня сейчас уходило ровно три секунды. Именно столько требовалось времени, чтобы переместить всю одежду с тела в пространственный карман и снять с пояса морского змея вместе с сумкой контрабандиста. Поначалу была надежда на то, что этот змей немного подрастет. Пробовал его даже накормить, впихнув в рот кусочек мяса. Однако он так и оставался прежнего размера, несмотря на постоянно впитываемую энергию из моей ауры. Поначалу это доставляло некоторые неприятности, но постепенно привык и даже стал получать некоторое удовольствие от необходимости постоянно следить за своей аурой. Честно сказать, снимая пояс, я начинал чувствовать себя очень неуютно. Утеряв его — одним махом лишусь абсолютно всех своих вещей и припасов, и не суть важно, что кроме меня его никто не сможет на себя нацепить потом целых десять лет. Кстати, для того чтобы снять змея без моего на то дозволения, потребуется перерубить мое тело пополам, других вариантов нет. Сумку с него тоже не снять. А вот вытащить оттуда какую-либо вещь другой опытный контрабандист вполне способен, хотя сделать такое ему будет очень непросто. Мне вот до сих пор не удалось достать большую часть вещей предыдущего владельца, так и не подобрав подходящих к ним ощущений.