В глубине Великого Кристалла. Том 1

Однако и человеческие черты окрепли в нем благодаря Стасику. Самолюбие, например. И Яшка сказал хмуро и независимо:

— Ну и останусь там, если надо. Навсегда так навсегда.

Желтые тетушки всплеснули руками. А Большой Белый шар объяснил печально и веско:

— Глупенький. То, земное, «навсегда» — это краткий миг по сравнению с жизнью звезд. Мы существуем миллиарды земных лет, это почти вечность. А люди, а Стасик твой?.. И сам ты, если там останешься… Ты променяешь вечность на мгновение. Ну, допустим, хорошее, приятное мгновение. Однако стоит ли…

Но тут Яшка не испугался. Не так уж он прост, хотя и мальчишка.

— Это по-вашему — мгновение. А для человека его жизнь — это знаете сколько! И вообще… Время не сравнивают. Смешно даже…

— Смешно другое, — вмешался Красный шар. — Впрочем, это грустный смех… Смешно и печально, что ты не понимаешь разницы между собой и микробом, пылинкой.

Яшка сдержался, не нагрубил в ответ. Он нашел слова спокойные, взрослые, мудрые даже:

— Перед Бесконечностью, перед Великим Кристаллом все мы одинаковые пылинки…

Тетушки опять возмущенно и дружно взметнули руки. Но опустили их вразнобой, растерянно.

— Гм… — сказал в своей качалке Темно-красный шарик. — В рассуждениях мальчика есть какой-то философский стержень…

— Только на первый взгляд, — сдержанно отозвался Большой Белый шар. — А на самом деле… Какой же смысл сравнивать с шарами существа микромира? Ведь именно шарам предназначено осуществить идею Всеобщей Гармонии Великого Кристалла.

Яшка подался вперед, сжал пальцами коленки:

— Но если… Всеобщая Гармония — это ведь когда всему Кристаллу хорошо, да? Но тогда ведь и каждому в нем должно быть хорошо! И большому, и самому крошечному! Чтобы каждый… Ну, чтобы у любого, кто живет, было как бы свое окошко, когда оно в домике светится. У всех-всех… А иначе зачем она, эта Всеобщая Гармония?

— Не-ет, малыш, тут ты загнул, — как-то излишне весело сказал Красный шар. — Такого не достичь никогда.

— А если не достичь, тогда зачем всё на свете? И Кристалл, и все мы?

Темно-красный шарик закашлялся опять. Желтые тетушки посмотрели друг на друга и приготовились закудахтать.

— Видишь ли… — медленно начал Большой Белый шар. Но Красный перебил:

— Не вертитесь поперек оси, шары. Мальчик спрашивает в упор, надо отвечать честно: никто не знает, зачем на свете всё.

— А я знаю! — звонко сказал Яшка.—Чтобы каждому было хорошо!

Большие шары не засмеялись, только Красный слегка улыбнулся. Когда все повздыхали, он снисходительно сказал:

— Так никогда не бывает, милый Белый шарик. Спроси хоть кого… Хоть своего Вильсона…

Большой Белый шар тоже заговорил — с некоторым смущением:

— Ты уж извини, дружок, но мы немножко… так сказать, покопались в твоих мыслях, когда ты спал. Не обижайся, это в твоих же интересах. Нам важно было знать, какими понятиями ты живешь, когда уходишь туда.

— Ну и пожалуйста! Я ничего и не скрываю!

— Тем лучше… И вот посуди: может ли быть хорошо всем даже там, у Стасика? Если его ловит Чича, хорошо Чиче, а Стасику наоборот. А если…

— Подумаешь! Мы этому Чиче недавно так навтыкали, что…

— Ясно, ясно… Вот я и говорю: всем ли было тогда приятно?.. Или другой пример. Вы там со Стасиком очень любите пельмени. А хорошо ли теленку, которого пустили на фарш?

— Но ведь… — начал Яшка.

— Что? — спросил Красный шар с грустной подковыркой.

— А то! Нигде ведь еще Всеобщей Гармонии нет! И Вильсон не виноват, что так получается на свете! А когда он вырастет, он будет стараться, чтобы никто никого не убивал и не обижал!

— И у него ничего не получится, — сказал Большой Белый шар. — Да… Конечно, он не виноват, что так все устроено. И когда он вырастет, он поймет, что каждый должен заниматься своими делами: он — человеческими, а звезды — звездными… Возьмем один пример. Я знаю: в микромире, где обитает Стасик, есть свой микромир, еще более крошечный. Невидимые даже глазу Стасика живые существа. Бактерии и так далее. И вдруг среди них обнаружились бы мыслящие, развитые… Или еще мельче! Нашлись бы разумные жители на частицах атомов, летающих вокруг ядра! Стал бы твой Стасик с ними вступать в контакт? С такой… извини уж, неизмеримой мелочью…

— Конечно стал бы, — убежденно сказал Яшка. — Если бы это… существо… если бы ему было плохо и оно бы позвало на помощь.

— Но это бессмысленно! — воскликнул Красный шар.

А Темно-красный шарик неожиданно проговорил:

— Однако почему же? Возможно, в этом есть своя логика.

— Но это не логика звездных шаров! — раздраженно отозвался Большой Белый шар. — Согласитесь, что с такой логикой мы придем… сам черт не знает куда! Надо помнить, в конце концов, что у нас есть своя, звездная цель!.. Белый шарик, мальчик мой! Ведь ты родился звездой! Нельзя изменять предначертанию судьбы, это большой грех…

Яшка тихо, почти со слезами сказал:

— А если я брошу Стасика, значит, я ему изменю… Я и так уже изменил одному…

Большой Белый шар сочувственно кивнул:

— Я знаю, ты имеешь в виду мальчика Ежики… Но ему сейчас хорошо, и он с благодарностью вспоминает о тебе.

— Мне-то от этого не легче…

— Но пока вообще ничего не было! — хохотнул Красный шар. — Вся эта история еще далеко впереди по вектору Времени!

— «Было — не было…» — по-взрослому вздохнул Яшка. — Все равно это неизбежно, раз я здесь… Раз я — шарик. Ведь я стал звездой, потому что бросил Ежики…

— Но ты же стал звездой! — наперебой заговорили Желтые тетушки (оставаясь, впрочем, прямыми и строгими). — Значит, никакой измены не было! Пора бы знать, что звезды не зажигаются с помощью нечестных поступков. Это общий закон Великого Кристалла! Ты просто выполнял свое предназначение!

— А что, разве обязательно кого-то бросать, чтобы выполнить… это… предназначение? Тогда Ежики, сейчас Вильсона…

Большой Белый шар сунул очки в жилетный карман. Подошел, сел рядом на диван, не боясь, что Яшка испачкает пятками его светлые брюки. Взял Белого шарика за плечи.

— Послушай, малыш… Что поделаешь, раз так устроен мир. Приходится и расставаться иногда… с кем-нибудь или с чем-нибудь… ради главной цели. У тебя звездная судьба, а у Стасика своя — маленькая, земная… Ну, нет, нет, не маленькая, не обижайся. Но… другая…

У Яшки защекотало в горле. Потому что он уже понимал: Большой Белый шар прав. И все же Яшка возразил:

— Я ведь тоже родился на Земле.

— На Земле родился кристаллик. А ты, Белый шарик, вспыхнул в пространстве. Вспыхнул не только кристаллик, но и тот кусочек материи, с которым он столкнулся. Может быть, у того кусочка тоже были свои планы, цели, память…

— Это была просто песчинка. Неживая. Иначе бы я помнил…

— Может быть, еще вспомнишь. А кроме того, и кристаллик… он вырос хотя и на Земле, но из крошечного звездного зернышка. Мадам Валентина фан Зеехафен вырастила тебя… его то есть… из так называемой звездной жемчужины — такие прилетают иногда на Землю, как мельчайшие метеориты…

— Откуда вы знаете?

— Пришлось узнать. Ради тебя… И еще ради тебя я хочу сделать одну вещь. Показать тебе окно в будущее. По правде говоря, это нарушение правил, но приходится, ты ведь не обычный шарик… Чтобы спасти тебя, я покажу, от какой жизни ты хочешь отказаться. Ты думаешь, манипуляции с индексами и минутные радости Резонанса — это все в звездной жизни? А радость познания! А великое счастье строительства новых структур! А музыка пространств, которую слышат большие звездные шары! А тайны межпространственного вакуума, где, возможно, рождается новый, неведомый нам мир!.. Все это шарики узнают после Возрастания. Но пока — хотя бы взгляни! — Большой Белый шар шагнул к окну и толчком распахнул створки.

Летний день за окнами исчез. Раскинулось темно-синее пространство, и в нем загорелись вдруг сотни многоцветных радуг, переплелись, отразились в гранях невидимых черных зеркал. И все эти радуги зазвучали — словно вздохнула и отозвалась мелодией Вселенная.