Расписной

– Очень большая. У меня шесть фирм, в том числе по производству куриных окорочков. Я даю деньги в городской бюджет, я дружу с городскими руководителями. Через год я буду избираться в депутаты. И пройду, можешь быть уверен. А ты кто такой?

– Почитайте мое личное дело.

– Читал. Ты никто. А замахнулся на меня. Это большая ошибка. Я возмещу своим партнерам убытки. А кто возместит тебе твою жизнь?

Волк молчал.

– Ты видел машину, на которой тебя привезли? Она сегодня не выходила из гаража. Через полчаса у меня встреча с одним из городских руководителей. А ты умрешь через час. Я не буду иметь к этому никакого отношения.

От Холеного исходила абсолютная уверенность. Уверенность неуязвимого и неприкасаемого человека, самостоятельно решающего, кому жить, а кому умирать.

Он не знал, что находится в сигаретной пачке «Данхилл», которую Волк вертел в руках на протяжении всего разговора. Там ждал своего часа трофейный «браунинг». Он не проходил по толщине, пришлось снять костяные щечки. На боевых качествах это никак не сказывается. Патрон в стволе, предохранитель снят. Надо только крепко сжать его в руке, чтобы выключить второй предохранитель в торце рукоятки. На сигаретную пачку никто и никогда не обращает внимания, это психологический феномен, используемый специальными службами. Когда-то в Конторе сделали стреляющий портсигар, который успешно использовали для целевой ликвидации. Но Холеный ничего этого не знал. Потому и считал себя божеством, определяющим чужие судьбы.

– А все остальные получат хороший урок и не станут повторять твоих ошибок.

– Холеный повысил голос, чтобы его могли слышать свидетели справедливого и жестокого суда, которые тесно обступили беседку и внимательно слушали.

В кинофильмах герой, перед тем как свершить акт мщения, много и долго говорит, чтобы даже самый тупой зритель понял, что к чему. В жизни слова не ценятся, только дела.

Волк не торопясь раскрыл пачку и вытряхнул оружие на ладонь. Никто еще ничего не понял, слишком неожиданно появился на свет маленький, будто игрушечный пистолетик. Он крепко зажал его в ладони и протянул руку вперед. Теперь от ствола до головы Холеного было сантиметров семьдесят, не больше. Лоск вмиг слетел с него, надменное лицо исказилось ужасом, короткопалая рука с растопыренными пальцами взметнулась вверх, защищаясь от возникшей опасности. Палец вдавил спуск. Несмотря на игрушечные размеры оружия, выстрел был самым настоящим: грохочущим и резким. Пуля пробила растопыренную ладонь и врезалась в лоб. Голова хозяина жизни сильно дернулась назад, безвольно мотнулась вперед и безжизненно свесилась на грудь. Светло-песочный костюм залило кровью. Тело обмякло и сползло на пол.

Волк вскочил и обвел вооруженной рукой стоящих вокруг людей, как будто хотел их сосчитать. Четверо. В пистолете оставалось еще пять патронов. Хватит на всех. Они застыли, как парализованные. Одно дело, когда убивают других, и совсем другое, когда хотят убить тебя.

– На землю! – страшным голосом приказал Волк.

Все четверо повалились на аккуратно подметенный асфальт. Волк быстро пошел к мосткам. Главное, не бежать, чтобы у врагов не включился инстинкт преследования. Тщательно оструганные и покрытые лаком доски пружинили под ногами. Красавец в морской фуражке смотрел, как кролик на стремительно приближающегося удава. Волк перепрыгнул на борт глиссера.

– Заводи! – скомандовал он. Взревел мощный мотор, и катер, подпрыгивая, помчался по слегка морщинистой водной глади.

Глава 4

ВТОРОЙ РАЗ В ТУ ЖЕ РЕКУ

Поезд «Тиходонск – Москва» шел с приличной скоростью, за окном мелькали сирые пейзажи средней полосы. Волк проспал двенадцать часов подряд и почувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Лежа на второй полке уютного, даже комфортабельного купе – редкие поезда в нашей стране отличались такой чистотой и ухоженностью вагонов, он читал московские газеты. Похоже, в столице шла совсем другая жизнь. Массажные салоны, предложения о содержании, реклама казино… В информации о городской жизни он наткнулся на интервью общественного деятеля Якова Шнит-мана, пострадавшего в годы застоя за прогрессивные убеждения.

Да… Поговорка гласит, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Но похоже, что это уже другая река…

Когда прибыли в Москву, Волк с легкой сумкой через плечо пошел к вокзалу, обгоняя увешанных багажом пассажиров. Вид тепловоза, уткнувшегося носом в перрон, показался ему символичным: впереди тупик. Из автомата он позвонил в Тиходонск, Пастуху.