Проект «Обольщение»

Неожиданно он застонал, его руки схватили ее за плечи, и он с яростью оторвал ее от себя, держа на расстоянии вытянутой руки и уставившись на нее сверкающими синими глазами.

— Нет, черт побери! — проронил он сквозь стиснутые зубы. — Нет!

— Но ты же говорил, что не остановишься! — в замешательстве воскликнула она.

— Я и не останавливаюсь, дуреха ты эдакая. Я просто меняю место преступления. — Он схватил ее за руку и потащил за собой через парковку.

— Преступления? — бессмысленно повторила она.

— Да. То, что ты со мной только что делала, было преступлением. Но ты не расстраивайся. Я позволю тебе делать все, что ты хочешь, как только мы окажемся у меня в спальне, где нас никто не увидит. И даже буду настаивать на этом!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Квартира Лайэма находилась на седьмом этаже — дорогая, просторная, современная. И практически пустая.

— Мебель я заказал, но ее еще не привезли, — объяснял он, ведя Молли по огромному светло-синему ковру. Но ты не волнуйся. Кровать я все-таки успел купить. Я договорился в магазине, чтобы они прислали что-нибудь из образцов, вместе с постельным бельем.

Сердце Молли подпрыгнуло в груди. Ее и Лайэма ждет абсолютно новая кровать, с девственно-чистыми простынями. Никаких воспоминаний. Никаких сравнений.

Он ввел ее в огромную спальню, где стояла огромная кровать, застланная темно-синим с бордовым покрывалом. Большое окно с двойными рамами позади кровати закрывали вертикальные жалюзи кремового цвета, штор не было. Дверь слева, как она полагала, вела в ванную комнату.

— Ну, как тебе? — спросил он, освобождаясь от смокинга и бабочки.

Молли старалась не смотреть, как он расстегивает рубашку, повторяя про себя, что ей не впервые приходится видеть Лайэма голым по пояс. Летом он всегда косил газон перед домом матери в таком виде. Но теперь все было иначе.

— Думаю, при сложившихся обстоятельствах у нас есть все необходимое, — произнесла она деловым тоном, который никак не соответствовал тому, что творилось у нее в душе. — Кровать. Ванная комната. И мы с тобой.

Лайэм засмеялся, выдергивая подол рубашки из брюк.

— Не уверен, что мне безоговорочно нравится новая Молли, но не буду отрицать, что ты меня совершенно заинтриговала.

— Лучше бы я тебя не заинтриговала, а возбудила, — насмешливо отпарировала она, решив ни за что не возвращаться в шкурку той мышки, которой когда-то была.

— Это само собой разумеется, — сказал он и стянул с себя" рубашку.

Молли сглотнула.

— Разве? Раньше ведь я никогда тебя не возбуждала… — Она посмотрела ему в глаза и усилием воли заставила себя не отводить взгляд. Прежний страх вернулся к ней — иначе и быть не могло, ведь она вступила на неведомую почву, — но провалиться ей на этом месте, если она позволит ему что-нибудь заметить. — Не раздеться ли и мне? — спросила она, заводя руки за спину и стараясь нащупать бантик, которым была завязана шнуровка. Она не смогла найти концы и попыталась, повернув голову, увидеть их через плечо.

У нее за спиной возник Лайэм.

— Дай-ка я, — тихо сказал он и отвел ее дрожащие руки. — Мне весь вечер хотелось это сделать…

Молли ахнула, когда он нежно поцеловал ее сзади в шею, одновременно потянув, как оказалось, за нужный конец, потому что тугая шнуровка вдруг ослабла. Ее охватила безумная дрожь, когда он стал сдвигать узкие шелковые бретельки к краям ее плеч, не переставая целовать ее в шею. Еще дюйм или два, и платье соскользнет на пол, оставив ее обнаженной, открытой для его глаз и рук.

При этой мысли сердце ее встрепенулось и забилось сильнее. Лайэм будет трогать ее голые груди…

Его руки еще немного сдвинулись, и платье соскользнуло вниз. Молли охнула и затаила дыхание. Прошла целая вечность, прежде чем его руки снова ожили. А когда это произошло, она застонала, озадаченная их медлительностью.

Лайэм неспешно скользил пальцами вверх и вниз по ее рукам, потом потянул их за запястья назад и завел себе за спину.

У нее пересохло во рту, когда она ощутила его обнаженную грудь и что-то большое и твердое, прижатое к ее ягодицам. Сердце тотчас гулко заколотилось, а груди нетерпеливо напряглись в ожидании ласки.

Молли теоретически знала, что ее ждет, но реальность сильно отличалась от того, что рисовало ей воображение девственницы. И это ведь только начало! А о том, что ей предстояло скоро испытать, даже подумать было страшно. Боже милостивый…