Астра

Место, на которое он указывал, не было настоящей пещерой, скорее защищённым углублением под нависающей скалой. Но оно создавало ощущение безопасности, когда путники развернули у дальней стены спальные мешки.

Это была первая ночь, которую Дард провёл под открытым безлунным небом, и он обнаружил, что тьма его угнетает, хотя звёзды и образовывали новые рисунки созвездий. Они разожгли костёр из речного плавника, но за его пределами тьма была совершенно непроницаемой.

Костёр превратился в груду мерцающих углей, когда Дарда разбудил дикий вой. Звук повторился, и ему ответил другой такой же со стороны реки. Дард был уверен, что услышал шум потревоженного гравия на откосе. Ещё один громкий вопль заставил его вздрогнуть, а Кимбер, tie шевелясь, зажёг карманный фонарик.

Луч осветил странное двуногое существо примерно четырёх футов ростом, целиком покрытое пушистой шелковистой шерстью, которая была чуть гуще на спине и конечностях; шерсть от испуга встала дыбом. Три четверти морды занимали глаза, круглые, без заметных век. И на морде животного с клыкастой пастью совсем не было видно носа. Руки с четырьмя пальцами поднялись, закрывая глаза, и существо застонало, стон постепенно перешел в вопль. Но бежать оно не пыталось, луч надежно держал его в плену.

— Обезьяна! — воскликнул Санти. — Ночная обезьяна!

В луч фонарика начали влетать насекомые, большие крылатые мотыльки, некоторые размером с птиц. И с их появлением ночной обитатель ожил. С кошачьей ловкостью он подпрыгнул, поймал двух мотыльков и устремился во тьму с низким рычанием, говорящим, что он ни за что не отдаст свою добычу. Кимбер продолжал светить, в луч влетало всё больше насекомых, они образовали целое облако, приближавшееся к исследователям. А по краям луча появились круглые фосфоресцирующие глаза. И мохнатые лапы ловили насекомых. Торжествующие взвизгивания приветствовали каждый удачный бросок; по-видимому, на охоту собралось множество существ. Кимбер выключил фонарик, прежде чем первая волна насекомых достигла землян.

Шорох крыльев заглушил резкий вой. Но когда свет не зажёгся снова, четверо людей услышали скрип гравия и затихающий вой «обезьян», уходивших вниз по реке.

— Надеюсь, на сегодня представление окончено, — сонно пробормотал Калли. — Но расторопный парень заработал бы целое состояние, продавая этим ребятам фонарики для приманки насекомых.

Дард снова опустил голову на толстый край спального мешка. А что если эти «обезьяны» действительно достаточно разумны, чтобы вступить с землянами в торговлю? Можно ли установить с ними контакт? На человеческий взгляд прямая походка и использование рук делали их более подходящими, чем любые другие туземные существа, каких пришлось до сих пор видеть землянам. Но, конечно, не эти существа построили город. Однако ходят они прямо и достаточно умны, чтобы оценить пользу света для своей охоты. Если они настоящие ночные существа, если их большие глаза пригодны только для темноты, увидят ли их снова земляне?

Дард всё ещё размышлял над этим, когда погрузился в сон и снова оказался перед разрушенными зданиями города. Он разглядывал сбивающие с толку цветные линии. Но на этот раз цветная полоса явно имела смысл, и он почти уловил его, когда услышал за собой звук. Не смея повернуть голову, зная, что смерть принюхивается к его следу, Дард побежал на подгибавшихся свинцовых ногах. А смерть безжалостно гналась за ним. С разрывающимися лёгкими он свернул за угол, оказался на другой улице, тоже усеянной обломками, и увидел разбегавшиеся от кровавой добычи серые тени. Он поскользнулся, упал… и проснулся с дико бьющимся сердцем, с телом, покрытым липким холодным потом. Светало. Уже видна была текущая вода, остатки вечернего костра. Дард осторожно выбрался из спального мешка и выполз из пещеры.

Потом подошёл к берегу и плеснул воду на голову и руки, плескал до тех пор, пока холод не смыл страх ночного кошмара. Дрожа от холода, Дард прошлёпал по берегу к водопаду.

По чёрному камню поднимались вьющиеся растения, цепляясь крошечными усиками за гладкую поверхность, — лианы серого цвета и без листьев, только на самом верху, у вершины утёсов, росло несколько листочков. Зато с каждого главного стебля свисало множество корешков.

И в углублении, образованном стеблями нескольких лиан, Дард сделал ценную находку. Яркая зелень говорила об ароматном растении, которое просила поискать Труда Хармон! Треугольные листы, глянцевитые и яркие на тусклом фоне, свисали с алых стеблей. И ещё стручки с семенами! Они висели, красные и жёлтые, покачиваясь под тяжестью своего содержимого, вполне в пределах досягаемости. Юноша сорвал три стручка и протянул руку за четвёртым!

И только тут он заметил движение внизу, на земле; там что-то беспомощно билось. Два корешка, размером с мизинец, держали бьющегося прыгуна. Глаза животного болезненно выпятились, а из пасти уже показалась кровавая пена. Дард достал нож И ударил по белым нитям. Но сталь не разрезала их, а только отскочила, словно он пытался перерезать лиану тупым концом. И прежде чем юноша смог замахнуться снова, толстый стебель обмотался вокруг его запястья и потащил к утёсу. Тут же мгновенно ожили остальные свисавшие рядом лианы; те, что поближе, обвивались вокруг тела, а те, что дальше, вытягивались и напрягались, так что превратились в прямые линии. Дард обнаружил, что каждый стебелёк был снабжён крошечными шипами, которые безжалостно рвали кожу, причиняя отчаянную боль. Он кричал и бился, но все его старания, казалось, только приближали его к другим сосущим стеблям; Дард уже был совершенно беспомощен, когда услышал крики и увидел бегущих к нему товарищей.

Но, прежде чем они подбежали, он всё-таки сумел высвободить свой нож и начал рубить удерживающие его щупальца. Потом остановился: растение само отпускало его. И через минуту последний самый большой стебель неохотно отделился.

Что случилось? — крикнул Санти. — Почему эта штука тебя отпустила?

Там, где растение касалось тела землянина, оставались красные пятнышки, из которых сочилась кровь, стекая ручейками по рукам, горлу и одной щеке. Но те лианы, что отпустили его, быстро чернели, съёживались, распадались на части! Растение отведало его крови и отравилось!

— Отравилось! Я его отравил!

— Радуйся этому! — рявкнул Кимбер. — Тебе повезло. А этим нет! — он пнул гравий, разбрасывая в стороны кости и маленькие черепа.

Пилот обработал раны Дарда и строго приказал:

— Отныне держимся вместе. На этот раз уцелели. Но вторично может не повезти. Держаться вместе и ничему не верить, пока не увидим в действии!

Но когда в тот же день на них обрушился катастрофический удар, все они были вместе и ничего не подозревали. Они двигались вдоль сонного ручья, используя его в качестве проводника назад, к скалам, и в середине утра увидели горную цепь, пурпурно-голубую на фоне неба. Насколько можно было видеть с саней, горы тянулись с севера на юг.

Возможно, если бы земляне не вглядывались так пристально в эти горы, они смогли бы заметить что-нибудь внизу и получить предупреждение. А может, и нет. Человек, ведущий войну, проявляет величайшее коварство.

Первым знаком опасности послужил удар, сбивший их с неба на землю. Раздался резкий визг и сани подскочили, словно на них обрушился удар гигантской дубины. Машина начала падать, Кимбер сражался с приборами, пытаясь вывести сани из штопора. Если бы пассажиры не были привязаны, их выбросило бы в первые же секунды этого дикого спуска.

Дард пытался понять, что происходит, когда его ослепила вспышка яркого света. Снова послышались разрывы, их словно захватили в артиллерийскую вилку, кто-то закричал от боли. Дард понял, что они падают, и инстинктивно закрыл голову руками. Последовал удар, и юноша провалился в небытие.

Он не мог долго находиться без сознания, потому что когда поднял голову, Калли ещё ошеломлённо путался в ремнях, пытаясь высвободиться. Дард плюнул, чтобы прочистить рот, и увидел, как о землю ударился комок крови и зуб. Он расстегнул пояс и вслед за Калли вывалился из саней. Перед ним Санти склонился к Кимберу, у того всё лицо было залито кровью из пореза на лбу.