— И мы приветствуем тебя, родственник.

У Хлимера был высокий голос, какой нередко бывает у высоких людей, но в то же время какой-то нерешительный. Теплый голос Роджера располагал к доверию и дружбе. Если бы я не знал, кто он, я мог бы подумать, что он искренне приветствует меня и рад моему прибытию. Они сопроводили меня в большой холл. Я не знал, радоваться мне или нет, когда увидел, что там не поставлены кресла для женщин, и значит этот прием предназначен только для мужчин. Несомненно, моя мать решила ужинать у себя. Так как все понимали, в чем дело, то никто не стал осуждать ее. Я заметил, что отец время от времени кидает на меня испытующие взгляды. Мое место было в дальнем конце стола между Хлимером и Роджером. Но специально ли меня там посадили или нет, я не знал. Во всяком случае отец не смог бы сделать мне ни малейшего замечания без того, чтобы не обратить на это внимание остальных. Мои соседи сразу же принялись за свои шуточки. Хлимер настаивал, чтобы я опустошил кубок с вином, утверждая, что мое воздержание как-то обособляет меня от всех. Роджер в изысканных и мягких выражениях давал мне понять, что сказывается мое воспитание вдали от дома, и что мне недостает хороших манер, лоска и ума. Но все эти уколы не достигали цели, которой они добивались. Хлимер уже начал злиться. Он хмурился и как бы про себя цедил слова, которые я предпочел бы не слышать. Однако по виду Роджера ничего нельзя было сказать: он разговаривал так же вежливо и мягко, и поэтому никто не мог бы определить, что творится в его душе. К концу обеда Хлимер сам угодил в свою ловушку: он напился, его речь стала громкой, бессвязной и многие уже начали оборачиваться в его сторону и посмеиваться. Так началась моя жизнь под отцовской кровлей. К счастью, мне не приходилось проводить много времени с Хлимером и Роджером. Мой отец, сообщив, что я здесь для посвящения в воины и утверждения в качестве наследника, держал меня все время при себе. Он представлял меня соседям, знакомил с подробностями церемонии, которая должна была состояться через три дня. Я должен был произнести клятву перед собравшимися лордами, принять меч от отца и таким образом перейти из юношей в мужчины, и стать вторым после него в Ульмдейле. И после этого участвовать в совете лордов, на котором предполагалось принять меры против ализонцев. Все согласились с тем, что пришельцы из-за моря таят в себе угрозу, но относительно того, как поступать, выявились резкие разногласия. Конференция кончилась безрезультатно, как это часто бывало в долинах, без какого либо плана действия, который был бы одобрен всеми. В соответствии со своим новым статусом в Ульмдейле я провожал лорда Саврона, отправлявшегося домой. Когда я возвращался, моя карьера, как наследника Ульмдейла, чуть не закончилась, едва начавшись. В знак уважения к гостю мой меч был туго затянут в ножнах шнуром, и я был без кольчуги. Неожиданно в моем мозгу появилось ощущение угрозы, и я не стал терять времени на распутывание шнура. Выхватив меч, я ударом кнута послал свою лошадь вперед, и тут же мимо моего плеча просвистела стрела — смерть была совсем рядом. Я отлично знал приемы лесников, которым частенько приходилось сталкиваться с преступниками Пустыни. Я метнул нож и сразу же раздался крик человека, который приподнялся из-за камней, чтобы вновь в меня выстрелить. Я выхватил меч и бросился на второго человека, который внезапно появился возле меня с мечом в руке. Копыто моей лошади ударило его в грудь и он с диким воплем покатился по земле. Как выяснилось, мы взяли важного пленника. Хотя эти двое были одеты, как крестьяне, которые брели от долины к долине, ища работу, на самом деле это были переодетые ализонцы, о которых только что разговаривали лорды. Один из них умер, а второй был тяжело ранен. Отец вызвал Мудрую Женщину, чтобы та занялась нм. И в бреду тот заговорил. Почему они напали на меня, мы не выяснили, но мы узнали другое и тень, нависшая над нашей страной, стала еще чернее. Отец пригласил меня, Яго и других офицеров, которым он доверял. Он высказал нам свои опасения.

— Я не ясновидец, но каждый умный человек может сообразить, что планируют эти люди. Если мы не предпримем мер, то… — он заколебался. — Я не знаю… Новые опасности требуют новых путей их преодоления. Мы всегда следовали по пути преодоления, по пути отцов… Но помогут ли они в данном случае? Скоро может понадобиться помощь друзей, которые возьмут в руки щиты, чтобы защитить нас. Я хочу рассказать вам о тех мерах, что должны быть приняты немедленно. Следовательно… — он разложил на столе карту долин. — Здесь Апсдейл и другие. Мы уже знаем, какая опасность нас всех ожидает. Теперь необходимо предупредить соседей, и в первую очередь Икринт.

Икринт и леди Джойсан. Я так долго ее не вспоминал. Придет ли день нашей свадьбы, когда назначит ее мой отец? Мы уже достигли того возраста, когда совершаются свадьбы. Я подумал о матери и сестре, которые упрямо не покидали своих комнат с тех пор, как я тут появился. Внезапно мне пришло в голову, что леди Джойсан не сможет занять здесь место, какое ей положено. Нет, она должна приехать ко мне лишь добровольно, или не приезжать совсем! Но могу ли я быть уверенным, что она захочет это сделать? И мне пришел ответ, ясный и разборчивый, как будто произнесенный вслух. И после того, как мой отец дал инструкции Яго о чем и как говорить с лордом Пиартом, когда он вручит подарки невесте, я переговорил с моим старым воспитателем. Я не мог сказать, почему я это сделал, тем более, что мне вовсе этого не хотелось, но что-то непреодолимое заставляло меня сделать это. Я отдал ему кристалл с грифоном, чтобы он передал его леди Джойсан. Может, она моя настоящая невеста. Но я не знал этого до тех пор, пока много времени спустя не встретился с ней лицом к лицу.

ДЖОЙСАН

После того как прибыли вести из Ульмдейла, мои планы на будущее изменились. Было решено, что в этом году, как было условлено раньше, я не поеду к своему жениху, а подожду более спокойного времени. Ведь если по Ульмдейлу так нагло бродят шпионы врага, значит не за горами нападение главных сил. Мой дядя послал письмо со своим решением с Яго. Так как ни от лорда Ульрика, ни от лорда Керована не пришло возражений, мы решили, что они согласились. После этого дядя долго разговаривал со своими соратниками, а потом направил послов в Тревампер и другие долины, где жили наши родственники или ближайшие друзья. Наступило беспокойное время. Мы поспешно убирали урожай, запасали громадные количества сушеных фруктов, коптили и солили мясо — как будто тень голодного года нависла над нашей страной. И на следующее лето дядя приказал расширить посевные площади. Погода была такой же неустойчивой, как и наше будущее. Частенько разыгрывались свирепые бури. Несколько раз размывались дороги и мы оказывались в полной изоляции до окончания их ремонта. До нас доходили редкие новости, когда приезжал какой-нибудь посланец от соседей. Шпионов в Ульме больше не видели, но с юга приходили слухи о каких-то кораблях, которые не заходили в гавани, а курсировали вдоль побережья. Затем они исчезли и длительное время никаких тревожных слухов не возникало. Мы понемногу стали успокаиваться. Но мне казалось, что дядя опасается самого худшего. Он послал своего маршала в Тревампер, чтобы тот привез оттуда металл Пустыни, а кузнецу приказал изготавливать новое и ремонтировать старое оружие. К моему удивлению, он отдал распоряжение снять с меня мерку и сделать мне кольчугу. Когда дама Мат выразила протест, дядя угрюмо взглянул на нее. Он уже давно не был в хорошем расположении духа.

— Спокойно, сестра. Я бы сделал то же самое и для тебя, но уверен, что ты не станешь ее носить. Выслушайте меня внимательно. Я уверен, что впереди нас ждут тяжелые времена, каких у нас еще не бывало. Если на наши берега высадится армия завоевателей, они будут поодиночке разбивать лордов. Они пойдут от дороги к дороге, от долины к долине. Следовательно…

Дама Мат глубоко вздохнула. Негодование ее испарилось и на лице появилось выражение, которого я не смогла прочесть.

Предыдущая страница Следующая страница
×
×