Сказки и были Безлюдных пространств

«В Безлюдные пространства, – подумал я. – Или в облачные края, как на самолете во сне…»

– До Дорожкина, – вдруг шепотом сказала Сойка.

От Центральной площади мы выбрались на Калиновский бульвар, потом пересекли Тургеневский сад. Позади сада тянулась кривая улочка Садовая. Она привела нас к речке Ольховке. (Я здесь никогда не был, только слышал про эту речку.)

Ольховка текла среди кустов и косых подмытых заборов. Мы оказались на мостике из гулкого решетчатого железа. Никого здесь, кроме нас, не было. Я подвинул кресло боком к перилам.

Речка была мелкая, мутная вода с бурлением обтекала брошенные в нее автомобильные шины и торчащие бревна. Она пахла всякими отходами. Но все же было хорошо здесь, в спокойном таком месте, глядеть на быстрое течение.

– Смотрите, как затонувший корабль, – сказала Сойка.

Почти у самого моста из воды торчал угол железного ржавого ящика. Словно острый пароходный нос.

– Похоже, – согласился Серёжка. И вдруг спросил: – Сойка, а ты помнишь ту песню? Ну, где про брашпиль…

Она не удивилась.

– Мотив помню. А слова не все…

– Спой, а? Ну, хоть немножко…

– Ой…

– Да чего там «ой», – от души поддержал я Серёжку. – Интересно же, что за песня такая.

– Я стесняюсь, – шепотом призналась Сойка.

Серёжка сказал тоном старшего брата:

– Вот смешная. Никого же кругом нет. А мы – свои.

Сойка постеснялась еще с полминуты, потом отвернулась к воде и запела тихонько, тонко и чисто.

Видимо, она вспомнила песню полностью, потому что пела долго. Мне, конечно, целиком песня не запомнилась. Но некоторые слова врезались в память сразу:

Это сбудется, сбудется, сбудется,

Потому что дорога не кончена.

Кто-то мчится затихшей улицей.

Кто-то бьется в дверь заколоченную…

А потом еще. Самое главное:

Сказка стала сильнее слез,

И теперь ничего не страшно мне:

Где-то взмыл над водой самолет,

Где-то грохнула цепь на брашпиле…

Я так и представил: в ночной бухте гремит от бешеного вращения зубчатый барабан брашпиля на корабле. Корабль пришел к кому-то на помощь, отдал якорь. А с его широкой палубы, освещенной двумя цепочками огней, взлетает легонький «L-5» – тоже спешит на выручку.

К кому? К тому, кто «бьется в дверь заколоченную»?

Мне даже зябко сделалось на миг: словно что-то такое ожидало впереди и меня.

– …Ты молодчина, – без улыбки похвалил Серёжка, когда Сойка кончила петь. – И брат у тебя молодец. Такая песня…

– Только он далеко, – еле слышно отозвалась Сойка. Щеки у нее были очень розовые. Потом она сказала, что пора домой. Призналась, что хочет скорее сесть за книжку.

– У нас во дворе сарайчик есть, я там от бабушки прячусь…

Мы проводили Сойку на улицу Крылова, к ее дому – обшарпанному, деревянному…

– А сейчас куда? – спросил меня Серёжка.

Мне отчаянно хотелось опять на Безлюдные пространства. Особенно после Сойкиной песни.

– Давай хоть на самый краешек, а? Туда, к башням!

Серёжка не спорил. Мы быстро добрались до улицы Кузнечной, где стояли две водонапорные башни.

И я ощутил себя, словно у входа в заколдованное королевство.

– Серёжка, давай туда… хоть немного. Там ведь не сразу буераки…

– Давай, – покладисто отозвался он. И покатил меня. Но не между башнями, а сбоку от левой.

– Нет, я хочу там! Как сквозь ворота!

–  Там не получится. – Серёжка слегка насупился.

– Почему?

– Пространство не пустит… Боится, что, если кто-нибудь войдет через главные ворота, он узнает все тайны…

Я тут же поддался Серёжкиной игре:

– Вот и хорошо! Узнаем! Поехали!

– Ромка, не получится…

– Но ведь вчера-то мы проехали между башнями!

– Это же оттуда , а не туда. Сейчас ничего не выйдет.

– Докажи!

Он послушно прокатил меня между двух кирпичных громадин. За ними слева и справа потянулись заборы – высокие, с обрывками проволоки. Мы проехали метров сто, заборы разошлись, дорожка вывела к штабелям железных бочек. А когда мы обогнули эти бочки… оказалось, что опять мы на Кузнечной улице, недалеко от башен. Снаружи заброшенной территории. Словно и не входили на нее!

– Это ты нарочно мне голову морочишь! – догадался я.

– Попробуй сам, – терпеливо предложил Серёжка.

Я завертел колеса. Снова – башни, заборы, бочка. Я свернул от бочек не направо, а налево. Дорожку перегородила канава с мостиком. Серёжка помог мне переехать. И тут же я увидел, что канава эта – в переулке Слесарей, в квартале от улицы Кузнечной.

Серёжка с виноватым видом отцеплял от глаженых штанин репейные головки. Я сказал с досадой:

– Это все потому, что ты чересчур нарядный. Пространству не нужны такие… джентльменистые.

– Да? – Серёжка запрыгал на траве, сбросил брюки и рубашку, свернул их, положил мне на колени. Остался в белой майке и коричневых трусиках. Щуплый, загорелый, с засохшими царапинами. И волосы – опять как два растрепанных крыла: одно коротенькое, другое подлиннее. Прежний Серёжка.

Он бегом третий раз прокатил меня между башен и долго возил среди заборов, штабелей и кирпичных будок. И в конце концов мы оказались рядом с рельсами, по которым бегал дачный трамвайчик.

– Вот видишь, – сказал запыхавшийся Серёжка. Без упрека сказал. Но я сник. И вспомнил: «Кто-то бьется в дверь заколоченную…» И невольно сказал это вслух. Серёжка возразил:

– Это не заколоченная дверь, а заколдованная. Даже мой ключик ее не берет…

Плоский ключик на шнурке был виден сквозь тонкую майку.

– Ром, если хочешь, пойдем в обход…

Но я уже не хотел. Как-то не по себе было.

– Пойдем лучше к Мельничному болоту… – Мне захотелось посмотреть, есть ли на песке барабан от кабеля, с которого мы прыгали во сне.

– Сегодня суббота, – смущенно возразил Серёжка. – Чуки не любят, когда их тревожат по субботам. Они в это время ремонтируют мостки. Ну, тот тротуар, что от коллектора идет…

Я не стал больше ни спорить, ни сомневаться. Что-то новое – странное, но уже не сказочное, не придуманное входило в мою жизнь. Спокойно так и неуклонно. Словно и впрямь коснулось меня какое-то иное измерение… Я сделал глубокий вдох…

Пусть все идет как идет! Главное, что рядом Серёжка!

– Тогда давай просто попетляем по переулкам!

Он обрадовался:

– Давай!

И мы долго бродяжничали по улочкам и пустырям окраины.

Потом Серёжка доставил меня к дому. Еще от угла мы увидели, что мама стоит у подъезда.

– Я побегу домой, – заторопился Серёжка. – Тетушка просила сегодня капусту купить в магазине. И надо отцу помочь рундук сколотить в сарае…

– Значит, до завтра? – спросил я с моментально выросшей тревогой.

Серёжка замялся:

– Наверно, до понедельника. Завтра на огород надо…

И я вспомнил опять, что, кроме нашей общей жизни – с ее сказкой (или не сказкой) про загадочные пространства, – есть у Серёжки своя. С житейскими заботами, с огородом, с неласковой тетушкой и «поддающим» отцом. И эта жизнь в конце концов могла запросто отодвинуть Серёжку от меня…

Он топтался рядом, подержал меня за плечо.

– Ну, я пошел…

– Костюм-то возьми, – сумрачно сказал я. Потому что он так и гулял теперь в трусиках и майке – как многие пацаны, не озабоченные, чтобы выглядеть представительно.

– Ой… – он засмеялся, взял сверток. – Ну, пока, Ромка…

И пошел. Как-то странно пошел – словно тая и уменьшаясь в солнечном свете. Вот-вот исчезнет совсем.

И мне вдруг почудилось, что я вижу его последний раз.

– Серёжка-а!!

Нет, я не закричал. Это лишь внутри меня возник такой отчаянный крик. А на самом деле я сказал одними губами: