Сказки и были Безлюдных пространств

– Что именно?

– Трудно сказать… например, какие у него глаза! Он просвечивал меня как рентгеном.

По-моему, нормальные были у Серёжки глаза. Зеленовато-серые, добрые. Меня он никогда ими не просвечивал. Я так и сказал. Евгений Львович добродушно засмеялся:

– Ну и ладно. Ваша преданность дружбе делает вам честь. И ваше доверие… Вы, кажется, дали ему ключ от квартиры?

– Вовсе нет! Почему вы решили?

– Но утром Серёжа появился без звонка.

Тогда засмеялся и я:

А у него свой ключ! Волшебный! Походит ко всякому замку! – И это была правда.

Больше мы о Серёже не говорили и вечер провели как добрые знакомые, за шахматами. И я выиграл одну партию из четырех.

В общем, все было не так уж плохо. И мы с Серёжкой жалели только, что нельзя теперь летать по ночам. Евгений Львович – не тетя Надя, спал чутко, вставал ночью по несколько раз. И Серёжка говорил, что «сонное» заклинание вряд ли на него подействует.

Но случилось так, что выпала нам свободная ночь! Как-то вечером Евгений Львович предложил:

– Рома, не могли бы вы пригласить Серёжу переночевать у вас? Дело в том, что у меня нынче дежурство в институте, и оставлять вас одного… сами понимаете…

Ишь ты! Когда приспичило, забыл и о Серёжкиной «неинтеллигентной» внешности и о «влиянии» на меня.

– Хорошо, – отозвался я сухо. – Возможно, он согласится.

А в душе возликовал!

И вот, как раньше, помчались мы к школьному стадиону – нашей взлетной площадке. Все было чудесно!

Случилось одна только маленькая неприятность: на полпути слетела с педальной шестерни цепь.

Серёжка посадил меня в траву, перевернул велосипед и стал натягивать цепь на зубчики. Тихонько чертыхался.

А мне было хорошо. Я сидел, привалившись к штакетнику, и слушал ночных кузнечиков. За спиной у меня, через дорогу, был сквер, там громко журчал фонтан – его забыли выключить на ночь. Я завозился, чтобы оглянуться: видно ли струю над кустами? Если она высокая, то должна искриться под фонарем.

Серёжка вдруг быстро сказал:

– Ромка, смотри! Двойная звезда, летучая!

– Где?

– Да вот же, правее антенны… Не видишь?.. Ну, все, улетела… Два таких огонька были. Может, НЛО?

Он как-то чересчур громко и возбужденно говорил. А я пожал плечами. Подумаешь, НЛО! Мало мы разве видели всяких чудес?

– Готова цепь-то?

– Поехали, Ромка!

Полеты в эту ночь были хорошие, но от прежних ничем особенно не отличались. Поэтому не очень запомнились. Зато запомнился разговор, когда мы уже вернулись и легли.

– Серёжка! Безлюдные пространства – он сказочные?

– Это как посмотреть… – Серёжка зевнул.

– Я вот о чем! Наверно, их кто-то придумал! Вместе со сказками. На каждом – своя. Так здорово придумал, что они появились на самом деле… А потом сказка кончилась, и Пространства остались…

Серёжка хмыкнул:

– А заводская территория? Там тоже, что ли, сказка была? Танк делали, чтобы людей утюжить…

Я сник. Лопнула моя теория. Серёжка сказал задумчиво:

– Хотя, конечно, бывают и придуманные Пространства.

– Вот видишь!

– Да… Есть люди… выстраиватели таких Пространств.

Он так и сказал – не «строители», а «выстраиватели». И мне почему-то неуютно сделалось. А Серёжка – дальше:

– Ромка, они ведь всякие, эти люди. И придумывают всякое…

– Какое «всякое»?

– Вранье, например… Притворится человек хорошим, а сам все время врет. И вокруг него целое пространство… обманное.

– Ты… это про Евгения Львовича, что ли?

Серёжка сел на скрипучей раскладушке:

– Ромка… это не мое дело, я понимаю. Но вот он женится на твоей маме…

– Ну и что?

– Если не хочешь слушать, скажи.

– Нет, говори! – Я тоже сел.

– Он женится, а потом разведется… И сразу: «Размениваем квартиру! На две части!» Ему ваша жилплощадь нужна, вот и все!

Я даже задохнулся! Конечно, Евгений Львович и Серёжка не терпят друг друга, но додуматься до такого!..

– Ты… что, из провала свалился, да? Он любит маму!

– А если любит…

– Что? Говори!

– Я не знаю, Ромка… Получается, будто я шпион и доносчик. А если не скажу – тогда будто тебя предал…

– Что случилось-то?! Не тяни резину!

– Наверно, не надо было мозги тебе пудрить с этой двойной звездой. Надо было, чтобы ты сам увидел. А я испугался…

– Чего испугался?

– Что ты заметишь… Ромка, если человек на ночном дежурстве, почему он тогда гуляет с какой-то теткой?

Я сдержал всякие вскрики и расспросы. Помолчал. Подумал.

– Ну и что?.. Серёжка, может, он просто сотрудницу с кафедры домой провожал. Потому что поздно и она боится…

– Ага, провожал… – У Серёжки прорезались какие-то злые, «уличные» нотки. – А на фига тогда лапать и целовать?.. А как услышал меня – сразу за угол… Может, думаешь, что я его не узнал, перепутал? Или вру?

Я понимал, что он не врет. И не знал, что сказать.

– Серёжка, да ну его к черту. Давай спать.

Золотые сережки

Мне и в самом деле стало наплевать на этого человека. На Евгения Львовича. Но я ни разу не подал вида, хватило ума. Только в шахматы с ним играл реже и разговаривал меньше. Он поглядывал виновато, но с вопросами не лез. Наверно, думал, что я обижен за Серёжку.

И жизнь шла по-прежнему. И дождались мы приезда мамы.

Вот тут, в этот день, стало мне скверно. Когда я увидел, как он ходит вокруг нее, этакий влюбленный джентльмен.

Притворяется ведь гад, что влюбленный.

Но маме ничего сказать я не мог. Не решался.

Мама сперва расцеловала меня, потом отругала, не шутя.

– А где твой сообщник? Боится нос показать? Ладно уж, не буду я его за уши драть…

– Он обещал вечером зайти…

А вечером, около шести, когда я ждал Серёжку. Опять появился Евгений Львович. И мама – сразу ко мне:

– Ромочка! В Доме культуры текстильщиков открылась выставка молодых художников. Поставангард. Ты не против, если мы сходим туда на часок? Вдруг что-то интересное! Тогда мы потом и с тобой! А сейчас к тебе все равно придет Серёжа…

«Он-то придет, – подумал я. – А вот тебе-то никуда не надо бы ходить с этим». Но только молча кивнул.

Из своей комнаты я слышал, как о чем-то они весело спорят. Смеются. А потом:

– Рома! Ты случайно не знаешь, где мои золотые сережки? Хочу надеть.

Я знал, конечно. С собой их мама не брала, оставила в ящике с документами.

– Там, где всегда.

– В том-то и дело, что нет. Я все обшарила…

Я на своих колесах протиснулся в мамину комнату.

– Недавно их видел, когда деньги брал… Пусти-ка… – Я сам перетряхнул все бумаги. И чувствовал, как мама и Евгений Львович смотрят мне в спину.

– Рома… – Голос у мамы стал какой-то ненастоящий. – А как ты думаешь… никто посторонний не мог их взять?

– Кто?! Тетя Надя, что ли?

– Ну уж, разумеется, не тетя Надя.

Тут мне – как горячая оплеуха, аж в ушах зазвенело. Все понял! Рывком я развернул кресло. К Евгению Львовичу.

– Вы что же! Думаете на Серёжу?!

– Рома, я ничего не хочу сказать… Но есть моменты, когда выводы напрашиваются сами собой. Логика событий…

– Мама! Да Серёжка даже не смотрел никогда, как я деньги достаю! Он даже не знает, где ключ от ящика лежит!

«Фу ты, как беспомощно! Стыдно! „Ключ от квартиры, где деньги лежат!“ Будто поганый анекдот! Такое – про Серёжку!»

Евгений Львович, лысоватый, но прямой, в белой рубашке, стоял у стула с висящим на спинке пиджаком. Повязывал галстук (мама его только что выгладила). Смотрел сочувственно:

– Рома, но вы же утверждали, что у вашего друга есть отмычки на все случаи жизни.

Вот он как повернул мою глупую откровенность!

– А вы… вы зато знали, где ключ от ящика! Я сам показал!

– Роман! Получишь затрещину!

– Хоть сто! Пожалуйста!.. Серёжка правильно сказал: вокруг него… вот этого… пространство вранья!