Путь в Обитель Бога (СИ)

— Не уверен, что мне хочется узнавать, — сказал Тотигай, садясь на землю и почёсывая за ухом задней лапой. Ни дать ни взять — собака. Только ростом с телёнка, голова большая, лобастая, да ещё крылья эти…

— Хочешь или не хочешь, а придётся, — ответил я, отвязывая камнеступы. — Здесь до самой Арки только одна дорога.

Кербер оглянулся на гидру. Потом выразительно посмотрел на меня.

— Мы ведь не станем оставлять у тропы эту гадину?

— Конечно нет. Хотя на ближайшую неделю она безопасна. Именно на столько ей хватит ибогалов и коней.

Я вытащил из бокового кармана рюкзака мину и направился обратно к проходу в гряде. Тотигай шёл за мной попятам. Гидра почуяла недоброе, трупы в её щупальцах затряслись, но она только подтянула их поближе к главному стволу, не пытаясь на нас напасть.

— Вот потому-то ты и сдохнешь сегодня, — пробормотал я. — Сдохнешь, потому что не в силах оторваться от жратвы даже для защиты собственной жизни.

— Да что ты ей толкуешь, она же ничего не понимает, — сказал кербер. — Тупая скотина.

— Сейчас поймёт.

Я поставил таймер на пять минут, подошёл к подножию ствола и засунул мину между каменных плит, которые гидра выворотила из скалы, вылезая на поверхность. Сверху послышалось шипение, и самое толстое щупальце всё же прервало свою пирушку ради того, чтобы схватить меня. Оно всё поросло щупальцами потоньше и выглядело совсем как ветвь настоящего дерева. На конце каждого отростка торчала головка с четырёхстворчатой пастью, отличавшаяся от других только размером. Тотигай подпрыгнул в воздух и полоснул по большому щупальцу своими длиннющими боевыми когтями. Чёрная жижа так и брызнула во все стороны, гидра тут же переключила внимание на кербера, и я благополучно выбрался из зоны её досягаемости, отрубив попутно ещё несколько голов.

Добравшись до рюкзака, я присел на небольшой валун рядом и подождал, пока сработает взрыватель. Мина гулко бухнула, с горы в проход посыпались камни, но недостаточно много, чтобы его перегородить. Гидра завалилась на бок, жутко зашипела, потом всё стихло. Только и видно было в красноватом свете солнца Додхара, как извиваются и вздрагивают её жилистые руки-ветви да дёргаются тонкие перепонки между ними.

Отыскав несколько пучков жёсткой травы, сиротливо прозябавших в этом царстве песка и камня, я тщательно вытер меч и счистил чёрные кляксы с одежды. Тотигай долго валялся по земле, вставал, отряхивался и снова валялся.

— Не мучайся, тебе всё равно скоро туда идти, — злорадно сказал я. — Твоя очередь.

Кербер взглянул на меня неприязненно.

— Почему, интересно, когда доходит до грязной работы, очередь всё время моя? — поинтересовался он.

— Потому, что ты к этому делу привычный, — сказал я. — И ещё потому, что ты проспорил мне вчера, когда мы заключили пари на счёт…

— Ладно, помню, — проворчал Тотигай, направляясь к гряде.

На месте гибели гидры уже не наблюдалось никакого шевеления, но он всё равно приблизился к проходу с крайней осторожностью. Я закурил, внимательно оглядывая окрестности. Вправо от тропы засыпанная вулканическим шлаком равнина простиралась так далеко, как видел глаз, слева были горы, поросшие редким кустарником и драконьей травой. Там, откуда мы пришли, темнел на пределе видимости Бродяжий лес, а впереди маячила светлая полоска на том месте, где начиналась Старая территория — только с такого расстояния и можно увидеть Границу. Вроде спокойно всё…

Тотигай вернулся, таща в зубах два кинжала и меч с извилистым змееобразным лезвием.

— Второй меч не знаю где, — сказал он, отфыркиваясь и отплёвываясь. — Наверное, в самом низу. Сволочь ты, Элф, всё-таки. Пошёл бы сам и принёс всё за один раз.

— Галеты нашёл?

— Нет у них ни одной. Наверное, сами всё сожрали… Ну, Элф, сходи сам, а?

— Давай, давай, не стони. Тебе полезно.

Кербер опять смотался к проходу и принёс два разрядника, держа их за ремни. Я между тем успел обтереть травой предыдущие трофеи. Теперь принялся за разрядники.

Это оружие выглядело так, словно его сделали не руками, а вырастили на грядке. Странный гофрированный ствол с отверстиями по боку, скульптурная рукоятка, защищённая подобием глухой гарды, как у абордажной сабли, гнутое цевьё, двойной зажим для предплечья вместо приклада — и весь корпус будто отлит целиком, да только это не литьё, а неизвестно что вообще. Похоже на продукт биотехнологий, по части которых яйцеголовые известные умельцы, но не вполне. Даже умники из Субайхи не могут с ибогальскими разрядниками до конца разобраться. Попадают они к людям редко. Ну, тем дороже и стоят. В два, а то и в три раза больше, чем хорошая снайперская винтовка. В пять раз больше, чем «калашников» или М-16. И ещё дороже стоили бы, но разрядников хватает только на сотню выстрелов. Правда, стреляют они как надо, и могут прожечь в человеке дырку размером с чайное блюдце. Но сто выстрелов — это всего лишь сто выстрелов, да и то если штука заряжена до отказа. А как и чем их заправлять, знают лишь ибогалы. Собственно, обычный «калаш» с подствольным гранатомётом всё равно лучше.

В третий раз Тотигай притащил от гряды два коротких копья, у которых наконечники, попав в живое тело, раскрываются наподобие небольшой крокодильей пасти, а если дёрнуть обратно, пасть закрывается, захватывая здоровый кусок мяса. Ещё кербер добыл пару электробичей, похожих на тощих электрических угрей с петлями для кисти вместо голов, лучевые трубки ибогалов, напоминающие гибрид скипетра с кастетом, и два ошейника. Трубки я оставил — стреляют они недалеко, и энергии хватает ненадолго, зато их достаточно подержать на солнцепёке для подзарядки. А вот бичи выкинул. Работорговцы и горные братья готовы платить за них неплохие суммы, но я не люблю работорговцев и поставлять им орудия труда не намерен.

Проигнорировав недовольный взгляд Тотигая, который подобных комплексов лишён, я мельком осмотрел ошейники. Забавная штука, хотя практической пользы от них никто не видел. Умники называют их «обруч-маска». Простой народ считает, что яйцеголовые используют ошейники для каких-то своих ритуалов и для общения с вышестоящими, когда требуется скрывать лицо. Наверное, так и есть, ведь их носят не все ибогалы, а только принадлежащие к низшему сословию — чисторождённые второй ступени. Ошейник способен по желанию хозяина разворачиваться в конструкцию, напоминающую шлем, сросшийся с верхней частью рыцарских доспехов. Я в своё время немало помучил мозги, пытаясь определить, для чего ещё может пригодиться такая кастрюля кроме маскарада, но ничего путного в голову так и не пришло. Для защиты они бесполезны, поскольку пластинки, хотя и весьма искусно сочленены друг с другом, слишком тонки. Они закрывают часть груди, руки почти до локтей, а спина целиком остаётся голой. Шлем обычно имитирует голову какой-нибудь додхарской зверюги. Фермеры обожают вывешивать ошейники в развёрнутом виде на своих полях, надевая на вкопанные в землю шесты. Вместо пугал. На психику ворон и сорок вид этих звероподобных приспособлений действует просто губительно.

Ошейники — почти единственные вещички из обихода ибогалов, которые хоть немного похожи на продукты нормального производства. Всё остальное сродни разрядникам — не поймёшь, как сделано. Вот их кинжалы или мечи — лезвия и ручки из одного и того же материала, и каждый из них не похож на другой. Все разного размера и формы, клинки имеют разное число изгибов; стоит взяться за рукоять, и меч выскакивает тебе в руку, словно выброшенный пружиной; а когда вкладываешь в ножны, нужно только кончиком попасть, и его всасывает туда сам по себе. Плащи у яйцеголовых как живые, липнут к телу, ветер их не раздувает, а если положить такую дьявольскую одёжку в холодное место, она всё равно остаётся тёплой, как если бы её только что сняли. Хорошие плащи, среди людей они ценились бы высоко, но после Проникновения на Земле стало тепло до самых полюсов, а ради ночёвки под открытым небом никто в ибогальские тряпки заворачиваться не будет. Кто его знает, что это такое. Ещё оживёт ночью и задушит тебя, пока ты спишь. Только созерцатели их и отваживаются носить.