Ведомство страха

II

Артур Роу жил на Гилфорд-стрит. В самом начале воздушной войны посреди улицы упала бомба и разрушила здания по обеим сторонам, но Роу продолжал там жить. Вокруг рушились дома, но он никуда не переезжал. Окна в комнатах были забиты фанерой вместо стёкол, двери покосились, так что на ночь приходилось их подпирать. У него была спальня и гостиная на первом этаже, а обслуживала его миссис Пурвис, которая тоже продолжала там жить, потому что это был её дом. Он снял комнаты с мебелью и не позаботился о том, чтобы их по-своему обставить, чувствуя себя путником, ставшим на привал в пустыне. Его книги были либо в самых дешёвых изданиях, либо взяты из публичной библиотеки, кроме «Лавки древностей» и «Давида Копперфилда», их он читал постоянно, как когда-то читали библию, пока не запоминал целые главы наизусть. И не потому, что эти книги ему нравились, а потому, что он читал их в детстве, и они не вызывали у него более поздних ассоциаций. Картины принадлежали миссис Пурвис – аляповатая акварель, изображавшая заход солнца в Неаполитанской бухте; несколько гравюр и фотография покойного мистера Пурвиса в крайне старомодном мундире 1914 года. Уродливое кресло, стол, покрытый тяжёлой суконной скатертью, фикус на окне – все это принадлежало миссис Пурвис, а радиоприёмник был взят напрокат.

Имущество Роу состояло из пачки сигарет на каминной доске, зубной щётки, бритвенных принадлежностей в спальне (мыло дала миссис Пурвис) и картонной коробочки со снотворным. В гостиной не было даже бутылки чернил и писчей бумаги – Роу не писал писем, а подоходный налог вносил через почтовое отделение.

Можно сказать, что кекс и книжка заметно умножили его имущество.

Придя домой, он вызвал миссис Пурвис.

– Миссис Пурвис, – сказал он, – я выиграл этот кекс на благотворительном базаре. Нет ли у вас случайно подходящей коробки?

– Довольно внушительный кекс по нынешним временам! – воскликнула миссис Пурвис, жадно поглядывая на лакомство. Но она оголодала не из– за войны, миссис Пурвис не раз признавалась Роу, что с юности была сладкоежкой. Маленькая, щуплая, обтрёпанная, она очень опустилась после смерти мужа и постоянно жевала сладости; на лестнице пахло, как в кондитерской; повсюду валялись липкие кулёчки, и если миссис Пурвис не оказывалось дома, она наверняка стояла в очереди за фруктовыми пастилками.

– Он весит добрый килограмм, ручаюсь, – сказала она.

– Он весит больше полутора,

– Ну уж это вы слишком!

– А вы его взвесьте.

Когда она ушла, он сел в кресло и закрыл глаза. Гулянье кончилось, впереди тянулась безмерная пустота будней. Его настоящей работой была журналистика, но она прервалась два года назад. Он жил на ренту – триста фунтов в год, и, как говорят, бояться за завтрашний день ему не приходилось. В армию его не брали, а недолгая служба в гражданской обороне только усугубила чувство одиночества: ведь оттуда ему тоже пришлось уйти. Оставалось только пойти на военный завод, но Роу был привязан к Лондону. Если бы бомбы разрушили все улицы, с которыми у него были связаны воспоминания, он, пожалуй, освободился бы, смог уехать, нашёл бы подходящий завод возле Трампингтона. После каждого налёта он замечал с каким-то облегчением, что вон того ресторана или магазина больше не существует, словно сломался ещё один прут его тюремной решётки.

Миссис Пурвис принесла кекс в большой коробке из-под печенья.

– Какие там полтора килограмма, держи карман шире! – воскликнула она с издёвкой. – Никогда им не верьте, этим благотворителям, Тут меньше, чем кило двести.

Он широко открыл глаза.

– Вот странно, – сказал он. – Очень странно. – Он призадумался. – Отрежьте мне кусочек, – попросил он. Миссис Пурвис охотно повиновалась. Кекс был вкусный. – Пусть лежит в коробке. Такие кексы, полежав, становятся только лучше,

– Он протухнет.

– Что вы, он же из настоящих яиц. – Роу не мог вынести её тоскливого взгляда: – Возьмите и себе кусок, миссис Пурвис.

Люди могли получить у него все, стоило им только захотеть. Почувствовав, что кто-то страдает, он сразу терял свой не очень стойкий душевный покой. И тогда был способен на все. На все что угодно.

III

На следующий же день в дом миссис Пурвис переехал какой-то человек и занял комнату на третьем этаже с окнами во двор. Роу встретил его ещё через день, вечером, впотьмах, на лестнице; – новый жилец о чем-то разговаривал с миссис Пурвис гулким шёпотом, а та, прижавшись к стене, испуганно слушала его и явно не понимала. Ростом он был почти карлик, темноволосый, горбатый, с могучими плечами человека, перенёсшего в детстве паралич.