Толкование сновидений

Короче говоря, так я ее и не поцеловал. Наоборот, даже слегка встряхнул. А она наконец-то заплакала. Все решили, что это на радостях, и бросились нас откапывать.

И тут наступил какой-то провал в сознании, потому что вдруг оказалось, что я сплю и вижу удивительный сон. Мы с Кристи бок о бок неспешно катились по одному из знакомых мне с раннего детства склонов в подмосковном Туристе, и вокруг были люди, вынырнувшие откуда-то из далекого прошлого, те, кто учил меня, совсем несмысленыша, стоять на лыжах – в основном родственники и их друзья. Что удивительно, все они были молодые, какими их запечатлело мое детское «я». Светило яркое солнце, и ноги сами писали дугу, и совершенно неожиданно я почувствовал скользящей поверхностью какую-то жидкость. Опустил глаза – под лыжами действительно плескалась абсолютно прозрачная вода, тонкой пленкой лежащая поверх непрочного льда. Это был замерзший пруд, слегка подтаявший сверху. Я не испугался, инерции вполне хватало, чтобы докатиться до берега. Кристи тоже не выглядела беспокойной, только чуть нахмурилась, стараясь держать баланс. В принципе катание по воде совсем не такая отчаянная забава, как это выглядит со стороны. Мне довелось однажды присутствовать на зимнем альпийском карнавале, и черт меня занес посмотреть, как подвыпивший народ штурмует с разгонной горы вырубленную в реке полынью. В этом трюке главное – трезво оценить, каким окажется перепад в скольжении, когда ты вылетишь со снега на воду, и не потерять равновесия. Трезвых на карнавале днем с огнем не сыщешь, так что зрелище выходит презабавное. Недаром большинство стартующих из одежды на теле оставляют только лыжи и трусы. Я тоже был тогда, признаться, здорово навеселе. Слово за слово, ну и… И ничего особенного не произошло. Холодный расчет, обжигающий глинтвейн (а в нем лошадиная доза русской водки) – и мне пришлось даже активно тормозить, когда полынья осталась позади. А опыт запомнился, поэтому и во сне я скользил по воде смело, дотянул до берега и даже выскочил на него почти на полную лыжу. Пришлось толкнуться палками, чтобы выдернуть задники, и все проблемы. А Кристи уже стояла впереди и улыбалась мне.

Почему-то были сумерки, и я сразу узнал это место – родная территория Московского Университета. Слева ощущается громадина того, что понимающие люди зовут «ГэЗэ». Вот первый гуманитарный, а вот и спорткомплекс. Дорожки оказались залиты льдом, слегка припорошенным снегом. Я оглянулся – пруда уже не было, да и негде ему здесь поместиться. Но тем не менее, мы это сделали. И Кристи уже стояла у меня за спиной. Ну что ж, на перекрестке особенно не разгуляешься, так ведь и мы не Наполеоны – верно, Кристи? А то, что почти голый лед под ногами, это ерунда. Канты такие, что бриться можно. Гоу! Круг почета. Не знаю, почему, но чувствую – мы его заслужили.

И мы степенно, не спеша, заложили круг. Мягко, с ювелирной точностью сошлись грудь к груди. Я заглянул в ее глаза и чуть не задохнулся от прилившей к сердцу нежности. У вас бывало так – всем телом вдруг ощутить, насколько же ты любишь? И насколько любят тебя… Мы даже не поцеловались, мы просто обнялись, прижались друг к другу, вложив в это объятие столько доверия и верности, сколько бывает лишь между самыми близкими людьми. «Я люблю тебя, Кристин». Во сне мой французский оказался гораздо чище, нежели на самом деле. «Я люблю тебя, Поль». Вот так. Именно так. И никак иначе.

Тут-то я и проснулся.

И ничего не понял. Ну совершенно.

Я сидел на жесткой табуретке в лифтовом холле какой-то провинциальной гостиницы. В аккурат между двумя лифтами, прижавшись щекой к холодной стене. Перед носом торчала старомодная пластиковая кнопка вызова. Неподалеку стояла еще одна табуретка самого простецкого вида.

Я не без труда отодрал щеку от стены и попытался разобраться, что, где и когда. Сразу испытал некоторое облегчение – на мне оказался мой любимый джинсовый костюм от Манчини, в карманах прощупывались документы, кредитки и наличные. Уже проще. Только как-то непривычно в ногах. Я посмотрел вниз – ого! А ботинки? Ладно, хотя бы не совсем босиком, все-таки в носках. Но э-э… м-м… почему? Зачем?

Послышались шаги. Повернуть голову оказалось неожиданно трудно, поэтому я решил просто дождаться развития событий. «Лифта ждешь?» – деликатно поинтересовались сверху. Ну, глаза-то меня слушались.

Совсем молодой парнишка, стажер, только что перешедший к нам из юниорской лиги. Взяли на пробу. Черт побери, ну почему явился этот салажонок, который просто не поймет, что я не в себе? Из деликатности, так сказать… Почему не Генка? В крайнем случае Илюха или Димон… Что же мне теперь делать?

Он утопил кнопку вызова и присел на табуретку напротив, стараясь не глядеть на мои ноги. «Я с тобой прогуляюсь, ладно?» – вот и все, что пришло в голову. «А?… Да, конечно». Ну и отличненько. Мне бы только оценить для начала обстановку, там уж я как-нибудь… Ничего не понимаю. Неужели меня накачали какой-то дрянью? Кто? Где? Чего ради?

Подошел лифт, парень встал и шагнул в кабину. Я тоже поднялся, довольно легко, и последовал за ним, какого-то хрена ради прихватив с собой обе табуретки. Их оказалось совсем не трудно пристроить сиденье к сиденью и ухватить одной рукой. Новобранец по-прежнему старательно отводил глаза. Ладно, малыш, не тушуйся, сейчас выберемся на улицу, там я мигом сориентируюсь.

Черта с два! Как только двери на первом этаже открылись, у меня перед глазами все поплыло. И очнулся я уже посреди здоровенного супермаркета, по-прежнему босой и с дурацкими табуретками под мышкой. Н-да, положеньице… Где-то впереди маячит салажонок, и даже по спине его понятно, до чего он рад от меня отделаться. Удрал? Или я его того… попросил? Не помню. Ничего не помню. Мама! Куда это меня занесло? Ну-ка, оглядимся. Медленно. Не упасть бы с перепугу, оглушительно грохоча табуретками – поджилки так и трясутся. О-о! У-у… Молодец, Поль. Это ж надо так надраться! Чудовище ты горнолыжное!

Продавцы в мою сторону подчеркнуто не глядят. Да идите вы! Зато теперь я знаю, куда меня зашвырнуло. Наверное, пока сюда шли… Шли? Ноги сухие, носки чистые. Ну ладно, пока мы сюда э-э… перемещались, я сумел-таки шестым чувством просечь рельеф местности. И как только до меня дошло, какой это город, сразу пошли на ум и некоторые подробности. Итак, я торчу с этими кретинскими табуретками прямо в геометрическом центре задрипанного, но милого австрийского городишки Кица (то есть Китсбюэля, но русские между собой говорят «Киц» – видимо, бессознательно уходя от рвотных ассоциаций). Хоть какая-то явная сцепка с реальностью. Уффф… В целом не худший вариант. Случись со мной такой конфуз дома – сидел бы уже в ментовке. Проба на наркотики, вежливый звонок менеджеру… Б-р-р! А Киц все-таки Европа, место культурное, граждане уважают право личности на самовыражение. Выйду сейчас на улицу, влезу на табуретки, будь они неладны, и стихи начну читать – никто глазом не моргнет. Хотя к русскому горнолыжнику могут и сбежаться послушать – нас в городе знают, мы поблизости арендуем тренировочную базу. И вообще, Киц только лыжами и живет. Так, а что, собственно говоря, тут сегодня делают русские? Тренируются? Ага, в употреблении психоактивных средств! Ладно, подключим голую логику. Если зеленые юнцы лазают по дорогим магазинам, а я достаточно косой, дабы разгуливать босиком… Естественно! Финальный этап «Челлендж»! Мы просто закрыли сезон. И сегодня… Ой, сегодня приезжает Кристи. Да, это будет, как говорит Илюха, «пассаж»! В хор-рошеньком состоянии встречу я свою возлюбленную. Клянусь, не виноват. Но кто меня так накачал?… И чем?! В жизни ничего крепче пятидесяти градусов в рот не брал. А уж про коноплю или там галлюциногены всякие разве что понаслышке знаю. Впрочем, разберемся. Да и Кристи не девочка, поймет.

Теперь два неотложных вопроса. Табуретки эти мне, судя по всему, очень дороги, так что расставаться с ними подождем. Вдруг на самом деле пригодятся. Обстановка-то непредсказуемая. Черт его знает, куда меня через минуту забросит, и какие чудеса я там обнаружу. Может, пресс-концеренцию, а может и групповую драку наших с ихними. В обоих случаях лучше приходить со своими табуретками… И обязательно добыть что-нибудь приличное на ноги. Конечно, если ты в джинсе от Манчини, то можешь, наверное, и с расстегнутой ширинкой по улицам фланировать, сочтут за экстравагантного миллионера. Но я не люблю босиком, мне дай волю, всю жизнь бы в горнолыжных ботинках рассекал. Так, где тут обувной?…