Америка (Пропавший без вести)

Впрочем, времени для объяснений не было — вошла прислуга, совершенно заспанная, как и ночью, и выставила всех троих в коридор, заявив, что комнату надо подготовить для новых постояльцев. Но дело, конечно, было не в постояльцах, она действовала так по злобе. Карл, как раз собиравшийся навести порядок в чемодане, вынужден был смотреть, как эта баба обеими руками хватала его вещи и с силой швыряла в чемодан, словно перед ней какие-то твари, которых она старается усмирить. Слесари, правда, обхаживали ее, теребили за юбку, похлопывали по спине, однако, если тем самым они и пытались помочь Карлу, проку от этого не было. Захлопнув чемодан, прислуга сунула его Карлу, стряхнула слесарей и выставила всех троих из комнаты, угрожая в случае непослушания оставить их без кофе. Она, должно быть, начисто запамятовала, что Карл изначально не имел отношения к слесарям, и обходилась с троицей как с одной шайкой-лейкой. Неудивительно — слесари продали ей одежду Карла и тем самым доказали, что они все вместе.

В коридоре им пришлось долго бродить взад-вперед; француз, взявши Карла под руку, беспрестанно ругался, угрожал побить хозяина, если тот посмеет сунуться, и словно подготовки ради неистово размахивал сжатыми кулаками. Наконец явился ни в чем не повинный малец, ему пришлось стать на цыпочки, когда он подавал французу кружку с кофе. К сожалению, кружка была только одна, а растолковать малышу, что нужны еще две, было невозможно. Вот и пришлось пить по очереди: один пьет, двое ждут. Карлу пить не хотелось, но обижать других незачем, и поэтому, когда приходил его черед, нехотя подносил кружку к губам.

На прощание ирландец швырнул кружку на кафельный пол. Никем не замеченные, они покинули гостиницу и нырнули в густой белесый утренний туман. Молча шли они рядом по обочине дороги; Карлу пришлось нести чемодан, ведь попутчики подменят его, вероятно, только если он попросит; порой из тумана вылетали автомобили, и все трое поворачивали головы, провожая взглядом в большинстве своем огромные машины, необычайные по своим размерам и проскакивавшие так быстро, что заметить пассажиров было вовсе даже невозможно. Позднее на дороге появились колонны фургонов, везущих в Нью-Йорк провизию, они двигались пятью рядами во всю ширину мостовой, да так плотно, что пересечь ее было бы невозможно. Иногда дорога расширялась, образуя подобие площади, в центре которой на возвышении-башенке поворачивался полицейский, обозревая окрестности и с помощью жезла регулируя движение по магистрали и по боковым дорогам; затем вплоть до очередного перекрестка с очередным полицейским движение оставалось без присмотра, но внимательно-молчаливые кучера и шоферы сами худо-бедно следили за порядком. Больше всего Карла поразило это спокойствие. Если бы не беззаботный рев скотины, которую везли на бойню, слышны были бы, вероятно, только стук копыт да шуршание шин. Притом ведь скорость передвижения, разумеется, не всегда была одинакова. Когда на иных перекрестках из-за непомерного наплыва транспорта с боковых дорог необходимо было произвести крупные перестроения, целые ряды останавливались и ползли буквально шагом, затем все опять устремлялось вперед и опять останавливалось словно каким-то общим тормозом. При этом с мостовой не поднималось ни пылинки — движение происходило в прозрачнейшем воздухе. Пешеходов не было, здесь рыночные торговки не брели в город пешком, как на родине Карла, но нет-нет да и появлялись громадные приземистые грузовики, в которых стояло десятка два женщин с корзинами за спиной — возможно, все те же рыночные торговки, они вытягивали шеи, обозревая уличное движение и волнуясь из-за задержек. Затем появились похожие автомобили, в кузовах которых, руки в брюки, расхаживали мужчины. На одном из этих автомобилей, снабженных различными надписями, Карл, тихо вскрикнув, прочел: «Наем грузчиков для экспедиционной конторы Якоба». Машина ехала как раз очень медленно, и стоящий на подножке бойкий сутулый человечек пригласил трех путников забраться в кузов. Карл спрятался за слесарями, словно в машине мог находиться дядя и видеть его. Он был рад, что оба его спутника тоже отклонили приглашение, хотя и несколько обиделся на высокомерную гримасу, с какой они это сделали. Напрасно они воображают, будто чересчур хороши, чтобы служить у дяди. Карл тотчас дал им это понять, хотя, конечно, и не слишком явно. После чего Деламарш попросил его по возможности не вмешиваться в дела, которых он не понимает; этот способ нанимать людей — гнусное мошенничество, и о фирме Якоба идет дурная слава во всех уголках Соединенных Штатов. Карл не ответил, но с этой минуты держался поближе к ирландцу, попросив его немного понести чемодан, что тот после неоднократных просьб Карла и исполнил. Только вот он непрерывно сетовал на тяжесть чемодана, покуда не выяснилось, что он всего-навсего намеревался облегчить его на воровскую салями, видно приглянувшуюся ему еще в гостинице, Пришлось Карлу ее вытащить, француз, тотчас же завладев ею, принялся орудовать своим кинжалообразным ножом и один съел почти всю колбасу. Робинсону досталось лишь несколько ломтиков, сам же Карл, вынужденный снова нести чемодан, чтобы не оставлять его на шоссе, не получил ничего, словно съел свою долю заранее Ему казалось мелочным клянчить кусочек, но обида зашевелилась в его груди.