Вживленный «Чип контроля» [Марш-бросок]

– Спасибо, паря, – надсадно дыша, сказал Уваров. – Далее полегше будет ит-ти… И за другое тебе спасибо, Сергей… не знаю, как по батюшке тебя величать.

– За что? – опешил Анохин. – Это ведь я у тебя плетенки для себя выпросил! Как-то не подумал, что тяжеловат я… Даже твои лыжи болотные едва меня на поверхности держат… Без меня, Федор, ты в этом снаряжении одним махом до островка бы добрался!

– Я о другом, паря, хочу сказать… Я тебя еще в Вятском СИЗО заприметил, когда ты дал укорот «синим». Грешен, думал, долго ты на зоне не проживешь… пырнут пером в бок, и всех делов. Но ты, командир, оказался непрост. Круто ты повел себя, очень круто.

– Да и ты, Дед, – Анохин невольно усмехнулся, – тоже, сдается мне, далеко не простак!

Когда до островка было уже рукой подать, Уваров наконец сознался.

– Не хотел при Лешке такое говорить… зачем парня грузить?! Тебе, командир, не в чем себя винить. Когда я по новой оказался в постылой «девятке», хотел я, грешным делом, руки на себя наложить. Ты, мил человек, можно сказать, новую жизнь мне подарил. Потому што ежели бы меня не выдернули в тот день из зоны, то ночью я бы уже в петле болтался.

Но вот наконец они добрались до цели. Запаленно дыша, Анохин принялся стаскивать с себя болотоступы. Уваров, пошатываясь, побрел на противоположную сторону островка, длина которого составляла примерно пятнадцать метров, а ширина от восьми до десяти метров.

– Подь-ка скорее сюда, паря! – долетел с той стороны голос Федора, в котором отчетливо прозвучали радостные нотки. – Цела моя нычка! Нашел!

Мигом освободившись от второй лыжи, Анохин бросился к нему. Федор стоял возле какого-то свертка, запрятанного в кустарнике и забросанного сверху хворостом. Разбросав в стороны высохшие ветки, Уваров принялся затем разворачивать края прорезиненной плащпалатки.

В нее оказались завернутыми два средней величины рюкзака из водоотталкивающего материала и еще нечто, завернутое в кусок камуфляжной материи и завязанное в двух местах веревочками.

– Вот, командир… держи. – Уваров передал ему этот самый сверток. – Проверь сам, все ли там в порядке.

Анохин мигом расшнуровал сверток, затем, освободив крепления, вытащил «штуковину» из фабричного чехла.

На лице морпеха – в широкой улыбке – блеснули крепкие белые зубы.

Еще бы!

В чехле находился карабин «сайга» с полностью снаряженным магазином емкостью в десять патронов…

– У тебя, паря, наверное, возникли какие-то вопросы?.. Откуда, мол, взялась эта нычка посередке Адовых мхов и почему обо всем этом известно Федору Уварову?

– Мне по хрену, Федор, – вставив магазин с патронами обратно, сказал Анохин. – Главное, что у нас теперь есть ствол! Пусть это и охотничий карабин, но человека, думаю, даже с расстояния в сотню метров можно завалить…

– Белку, – проронил Уваров.

– Что? – покосился на него Анохин.

– Со ста метров, говорю, здесь белку стреляют. Хотя, конечно, это уже баловство. В человека не пробовал, но думаю, ежели с оптикой, то из такой вот «сайги» можно метров с двухсот наповал уложить.

– Тем более, – кивнул Анохин, хотя и не слишком то поверил этим выкладкам бывшего егеря. – «Сайга» ведь – это тот же «калаш», только послабее бьет и режим автоматического огня здесь не предусмотрен. Это первая модель, верно?

– Так и есть, паря. У меня точно такое же ружьишко энтой зимой реквизовали…

– И калибр здесь наш, то есть «семь шестьдесят два». – Довольный донельзя, Анохин упрятал карабин в водонепроницаемый чехол. – Если не хочешь, Федор, рассказывать, откуда здесь взялось это добро… я тебя пытать не собираюсь.

– Нет, я все ж кое-что тебе расскажу, – наблюдая за тем, как Анохин освобождает горловину одного из двух рюкзаков, сказал Уваров. – Не хочу, штоб ты подозревал во мне лихого человека, а тем паче – убивца…

Из рассказа Уварова Сергей узнал следующее.

В конце мая минувшего года в деревеньку, где со своей старухой и семьей старшего сына проживал бывший егерь, а нынче крестьянин и вольный охотник Федор Уваров, на «уазике» приехали двое мужчин (одного из них Федор узнал; тот какое-то время работал в соседнем леспромхозе, но знакомство у них было сугубо шапочным). Они собирались для каких-то целей – второй мужчина, родом из Питера, оказавшийся двоюродным братом леспромхозовского знакомца, сказал, что для «научных» – обследовать места, прилегающие к Адовым мхам. И нуждались в проводнике, хорошо знающем тот район. На вопрос Уварова, кто им указал именно на него, ответили, что обратиться к Федьке Уварову им посоветовали старики не то из Погорелова, не то из какой соседней деревушки. Здесь они попали в точку: у Федора в тех местах проживала родня – сейчас-то уж все померли, – к которой они частенько приезжали то с отцом, то, многими годами позднее, с подрастающим сыном, на охотничий и иной промысел… Так что всю округу в районе Адовых мхов он знал получше иных старожилов. И его там тоже знали.