Казино "Палм-Бич"

– Сара!- возмутилась Эмилия.- Откуда у тебя этот ключ? Ты не имеешь права!

– Я его взяла, мама, чтобы ты узнала, с каким мужчиной ты живешь уже двенадцать лет.

– Сара, я тебе запрещаю! Я тебе не разрешаю!

– Посмотри только одним глазом и все поймешь!

Она поковырялась в замке, подняла крышку и высыпала содержимое на диван: порнографические журналы.

– А это, ты знаешь, что это такое? Увеличительное стекло! Он рассматривает эту гадость через увеличительное стекло!

Эмилия быстро отвернулась.

– Сара, я приказываю тебе закрыть этот чемодан. Я возмущена твоим бестактным поступком. Гамильтон – мой муж, но я никогда не позволяла себе рыться в его вещах.

– Дело твое. Закрой на это глаза. Но теперь ты знаешь, с каким сатиром ты живешь!

– Не вмешивайся в мои дела!- крикнула Эмилия, побагровев от злости.

– Я хотела тебя только предупредить!- ответила Сара.

Она сунула ключ в карман и исчезла в своей комнате. Эмилия стояла оцепенев, дрожа от гнева и внутреннего бессилия. На этот раз Сара перешла все границы. Никто в мире не имеет права рыться в личных вещах мужчины, кроме собственной жены… Из шкатулки, в которой хранились ее драгоценности, она достала маленький плоский ключик и открыла дипломат. В течение их многолетней супружеской жизни Эмилия проделывала это много раз. Коллекция Гамильтона регулярно пополнялась новыми экземплярами.

Сжав губы, жадно, широко раскрыв глаза, она рассматривала влагалища, разрываемые непомерно большими мужскими членами. В жизни только у двух мужчин она видела нечто подобное: у Фрэнка Бурже и Гамильтона Прэнс-Линча, ее двух мужей.

***

Попав в невероятную пробку, «роллс» тащился черепашьим шагом. «Въезжаем в Канны»,- подумал Ален.

– Это – Круазетт?- спросил он.

– Нет, дальше… Надо повернуть еще направо.

Впереди Ален заметил здание, построенное в стиле рококо. Окруженное пальмами, оно имело импозантный вид.

– Что это?

– Летнее казино «Палм-Бич».

Его мгновенно охватило беспокойство. Уже сегодня вечером он должен попытаться провести за этими стенами операцию с чеком на пятьсот тысяч долларов. Из Нью-Йорка, да еще после вкусного ужина, эта задача казалась ему вполне выполнимой. Она представлялась продолжением мечты, когда думаешь, что уже действуешь. Но оказавшись на месте, в реальной обстановке, он с ужасом подумал, как ему получить этот огромный кредит. Он возненавидел Баннистера.

– До отеля еще далеко?

– Круазетт начинается здесь, а отель находится на другом конце. «Мажестик», «Палм-Бич» – это одни и те же хозяева, та же политика – ощипать беззащитных миллионеров.

– Вы против?- сдерживая улыбку, спросил Ален.

Норберт бросил на него удивленный взгляд.

– Так делают все! И я первый в этом списке.

– А ваши политические убеждения?- подзадоривал его Ален.

Норберт улыбнулся, и глаза его сузились.

– Я набит противоречиями по самую крышу…- Он едва увернулся от мальчишки, который чуть не попал под машину, и добавил:- Только за них я беру ответственность на себя.- Он замолчал. Затем, указав на гигантское здание, стоявшее по правой стороне, произнес:- Отель «Карлтон».

Он свернул в узенькую улочку, проехал вдоль западного фасада здания, еще раз повернул налево и затормозил у тротуара.

– «Мажестик?»- удивленно спросил Ален.

Норберт отрицательно покачал головой.

– Мистер, я хотел бы попросить вас об одолжении… Я дорожу своим местом и вынужден следовать правилам фирмы. Позвольте мне надеть фуражку и будьте любезны пересесть на заднее сиденье.

– Почему? Какое это имеет значение?

– Так положено,- ответил Норберт.- Обитатели «Мажестик» должны суметь определить, кто из нас – шофер, а кто – пассажир.

– О'кей!- согласился Ален.- А я-то думал, что вы способны отвечать за свои противоречия.

– Сожалею, мистер! Но речь идет не о моих или ваших противоречиях, а о символике системы, которая требует моментального определения, кто есть кто.

– Повторите это еще раз, но помедленнее,- попросил Ален, обхватив голову руками.

Когда он пересел на заднее сиденье, Норберт с серьезным видом надел свою фуражку и машина двинулась вперёд.

***

Всякий раз останавливаясь в «Мажестик», Джон-Джон Ньютон, кроме люкса на шестом этаже, постоянно снимал еще один номер на втором. Спальня в нем предназначалась для представительниц прекрасного пола, гостиная – для деловых встреч с мужчинами. Случалось, что «соседи» проявляли интерес друг к другу, и все развивалось предварительно разработанному сценарию.