Казино "Палм-Бич"

– Мадам Фишлер?

– Они холодные.

– Вы совершенно правы. Не желаете ли ликера, пока приготовят следующую порцию?

– Я ничего не хочу, Марио. Спасибо…

Властным и незаметным жестом Марио отослал официантов, стоявших в ожидании заказа вокруг стола. Затем поклонился и удалился.

– Вы хотите еще спагетти?

– Я… вы знаете… откровенно говоря…- залепетал Ален.

– Да или нет?

– Как скажете…

Она встала и бросила салфетку на стол.

– Меняем кофейню. Я знаю место, где готовят великолепные спагетти.

– В Каннах?- чтобы как-то поддержать разговор, спросил Ален.

– В Риме,- ответила она.

Думая, что она шутит, Ален вежливо улыбнулся.

– Марио!

– Мадам Фишлер?

Она сунула ему в руку пачку денег, которую он быстро, но с достоинством спрятал в карман.

– Немедленно позвоните Альберто, виа Ливорнио в Риме. Скажите ему, что через два часа я буду там. Пусть приготовит спагетти!

– Хорошо, мадам Фишлер.

– Позвоните еще в «Локейт» в Ниццу.

Марио украдкой посмотрел на часы, но Надя заметила его жест.

– Плевала я на время! Разбудите их.

– Разумеется, мадам.

– Мне нужен «Фалькон-10». Туда и обратно. Соберите мои жетоны на картах и рулетке. Марио!

– Мадам?

Самолет должен быть готов к вылету через тридцать минут.

Она повернулась к Алену.

– Вы на машине?

Он смотрел на нее круглыми, ошарашенными глазами. – Да.

– Великолепно! Поехали!

Она взяла его под руку и повела к выходу.

– Довольны выигрышем?

– Да… да…

– Это ерунда! Когда я в форме, я способна разорить их к чертовой бабушке. Однажды я это уже сделала. Где ваша развалюха?

– Сто двадцать семь… Белый «роллс».

– Сто двадцать семь… Приятное сочетание,- весело сказала Надя.- Как бы вы их разложили? Один и двадцать семь или двенадцать и семь?

«Роллс», заложив вираж, достойный гонки «Большого приза», едва касаясь покрышками земли, подлетел к ступенькам.

Норберт не успел шевельнуться, как два лакея распахнули дверцы машины.

– Опустите верх, не люблю ветер. В аэропорт в Ниццу – молнией,- приказала Надя.

– Слушаюсь, мадам,- сказал Норберт.

Он включил первую передачу, и «роллс» мягко тронулся с места.

– По шоссе или по набережной?

– По набережной,- ответила Надя.

Она взяла Алена за руку и прислонилась к его плечу.

Теперь я по-настоящему голодна. Вы знаете Альберто?

– Нет.

– А Рим?

– Тем более.

Она засмеялась и еще плотнее прижалась к нему.

– Чем вы занимаетесь в Нью-Йорке?

– Бизнесом.

– Недвижимость? Биржа? Промышленность? Финансы?

– Всем понемногу.

– У вас грустный вид. Устали?

– Нет, нет. Впрочем… Я только сегодня прилетел. Я не спал уже двадцать часов…

– А вы знаете, сколько времени я могу обходиться без сна?

– Сколько?

– Свой рекорд я поставила здесь, в «Бич»,- семьдесят два часа. Какая была партия!

– Выиграли?

– Проиграла все, что только можно. Вы знаете людей, которых сегодня пощупали?

– Нет.

Два жмота в начале игры – Арнольд Хакетт и Гамильтон Прэнс-Линч.

– Хакетт?- простодушно спросил Ален.

– Хакетт из «Хакетт Кэмикл Инвест». Годовой доход – 500 миллионов долларов. Второй – Гамильтон Прэнс-Линч, прозванный Хэмом Бурже. Он женился на Эмилии Бурже, вдове Франко Бурже III.

Несмотря на опущенный верх машины, Ален почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы.

– Бурже?.. Банк?..- спросил он.

– Да. «Бурже Траст Лимитед». Воры!

– Вы их клиентка?

– Раньше или позже я была, буду или уже клиентка всех банков планеты. Через своих любовников…

Она рассмеялась, затем наклонилась к его уху и показала пальцем на затылок Норберта. – Как зовут вашего лихача? – Норберт. Она шлепнула шофера по плечу.

– Эй, Норберт, нельзя ли побыстрее? Остынут спагетти!

Машина рванулась вперед.

Удобно развалившись на заднем сиденье, Ален не мог поверить в то, что сегодняшними карточными соперниками у него был его собственный хозяин и владелец банка «Бурже».

– Толстяк с сигарой – это Лу Гольдман, продюсер. Последнего вы тем более не знаете. Араб – принц Хадад. Если он захочет поразвлечься… может купить казино, Канны, Лазурный берег и всю Францию с потрохами. Его доходы – десять тысяч долларов в минуту. Вы знаете, сколько минут в сутках? Тысяча четыреста сорок. Ну, и… четырнадцать миллионов четыреста тысяч долларов за двадцать четыре часа. Что бы вы делали с такими деньгами?