Росс решил, что повелитель замка передал пленников фоаннам. Это означает, что Эш переходит в другое место. Землянин сразу вскочил и устремился назад, торопясь вернуться в пещеру и как можно скорее выступить вслед за Эшем.

— Ты нашёл Гордона! — воскликнула, увидев его, Карара.

— Грабители захватили его. А теперь отдали фоаннам…

— Что они с ним сделают? — спросила девушка у Локета.

Как обычно, последовала цепочка передач, и туземец прощёлкал ответ в диск анализатора.

— Фоанны потребовали выживших в кораблекрушении в качестве дани. Ваш товарищ послужит им ведьминым мясом.

— Ведьминым мясом? — не понимая, повторил Росс.

Карара с ужасом перевела дыхание.

— Жертвоприношение! Росс, он, наверное, имеет в виду, что Гордона принесут в жертву.

Росс так и застыл, потом повернулся и схватил Локета за плечи. Теперь его особенно раздражала невозможность задать туземцу прямой вопрос.

— Куда они увели его? Куда? — яростно начал он, но потом овладел собой.

Карара полузакрыла глаза и откинула голову назад: она передавала вопрос дельфинам, которые должны были дальше передать его Локету.

На экране анализатора вспыхнули символы.

— У фоанн есть своя крепость. В неё лучше пробраться с моря. Есть лодка… я покажу вам, это моя тайна.

— Скажи ему — да, и как можно скорее! — прервал девушку Росс. Его охватило предчувствие, что время истекает. Ведьмино мясо… ведьмино мясо… эти слова стегали его словно хлыстом.

Глава 8

Вольные пираты

В сгустившихся сумерках трудно было разглядеть, где встречаются море и земля, море и небо. К тому же окружившая их дымка опустилась ещё до наступления сумерек.

Росс балансировал в центре скифа, который тихо покачивался на волнах внутри барьерного рифа. Ему казалось, что утлое судёнышко слишком хрупко для трёх пассажиров и всех их запасов. Но Карара, размеренно работавшая веслом на носу, и Локет — на корме, оставались спокойны, и Росс из гордости не хотел показывать свою тревогу. Он успокаивал себя тем, что ни один агент не может усвоить всего, а народ Карары покорил весь Тихий океан в лёгких каноэ, вряд ли более надёжных, чем их нынешнее судно.

Пытаясь подавить ощущение беспомощности и гнева, землянин занялся работой. Большую часть дня они провели в пещере, прежде чем Локет согласился выйти из укрытия и двинуться на юг. Тем временем Росс с помощью анализатора и Локета овладевал местным языком.

Теперь он обладал небольшим словарём щёлкающих слов и мог понимать Локета, лишь в сложных случаях приходилось обращаться к помощи дельфинов. К тому же он получил более подробные сведения о нынешней ситуации на Гавайке.

Получил вполне достаточно, чтобы понять, что они участвуют в безумном предприятии. Крепость фоанн — явно запретная территория, причём не только для народа Локета, но и для подданных фоанн, которые живут и работают за её стенами. Росс решил, что эти туземцы — наследственные слуги и воины, родившиеся в этом статусе, а не набираемые из местного населения. И они вооружены «волшебством» своих хозяев.

— Если фоанны так могущественны, почему ты идёшь против них? — спросил Росс Локета. Его беспокоило, что приходится во всём полагаться на аборигена.

Гавайкиец взглянул на Карару. Подняв руку, он сделал пальцами знак.

— С морской девой и её волшебством я не боюсь, — он чуть помолчал, потом добавил: — Всегда говорилось обо мне — и мне самому, — что я бесполезный, могу исполнять только женские дела. Никогда ткач слов не воспоёт мои воинские подвиги в большом зале Захура. Я — родной сын Захура, но не могу владеть мечом своего повелителя. А теперь вы предложили мне участие в поиске, о котором всегда будут помнить. И я докажу, что я — мужчина, даже если и хромаю на ходу. Фоанны не могут сделать мне хуже, чем уже сделала Тьма. Следуя за вами, я смогу встать перед Захуром в его зале и доказать, что кровь нашего рода течёт и в моих венах, хоть я и хромаю!

Яростный огонь горел не только в словах Локета, но и в его глазах, в лице, в сухом изгибе губ, и Росс поверил ему. Землянин больше не сомневался, что пария замка готов идти навстречу неведомым ужасам крепости фоанн, и не только, чтобы помочь Россу, которому поклялся быть верным, но и чтобы завоевать себе место в воинственной культуре своего народа.

Отрезанный от нормальной жизни своих соплеменников, Локет рано обратился к морю. В воде искалеченная нога не служила ему препятствием, и он с гордостью рассказывал, что стал лучшим пловцом в замке. Впрочем, подданные его отца редко выходили в море, они его рассматривали только как способ приманить к себе подлинных морских пиратов.

Риф, на котором разбивались корабли, служил чем-то вроде ловушки — вначале капризом природы, когда ветры и течения тащили сюда корабли. Но Росс изрядно подивился, когда Локет рассказал о дальнейшем усовершенствовании этой ловушки.

— …и вот Захур вернулся с этой встречи и установил в скалах волшебство, которому его научили. Теперь множество кораблей притягивается к рифу, и Захур стал великим повелителем, и многие принесли ему клятву верности на мече.

— Что это за волшебство, — спросил Росс, — и где Захур раздобыл его?

— Оно устроено так… — Локет начертил в воздухе две вертикальные линии. — Они прямые, а не изогнуты, как меч. Цвета воды под штормовым небом, и оба стержня высотой с человека. Их установили с большой осторожностью, и сделал это человек Кликмаса.

— Человек Кликмаса?

— Кликмас — великий повелитель Иккио. Он кровный родич Захура, но Захур принёс ему клятву верности на мече и отдал морскую добычу целого года в уплату за это волшебство.

— А где взял волшебство Кликмас? У фоанн?

Локет сделал выразительный жест отрицания. «Нет, фоанны выступили против использования этого волшебства, из-за него отношения между древними и жителями берега ещё больше ухудшились. Говорят, Кликмас увидел великое чудо в небе и пошёл за ним в горы своей страны. Там одна гора раскололась надвое, и из щели послышался голос, призывая владыку страны подойти. Когда Кликмас послушался, он услышал, что волшебство будет принадлежать ему. Потом гора снова закрылась, и он нашёл на земле множество странных предметов. И они сделали его таким же сильным, как и фоанн. Некоторые он раздал своим кровным родичам, и теперь они становятся сильными и хотят сжать в своём кулаке не только морских пиратов, но и самих фоанн. Так они считают».

— А ты нет? — спросила Карара.

— Не знаю, дева моря. Наступает время, когда им придётся доказать, что их волшебство действительно сильно. Уже собрался флот пиратов, какого никогда раньше не было. И они как будто тоже обрели своё волшебство: их корабли больше не зависят от парусов и вёсел. Между нами война. Но ты должна это знать, морская дева.

— А кто, по-твоему, я? Кто такой Росс?

— Если на земле фоанны владеют древними знаниями, которых мы не понимаем, — ответил Локет, — возможно, такие же знания скрываются в море. Я считаю, что ты из тени, но не из Тьмы. И этот воин оттуда же, просто, может, у него другой оттенок, он претворяет в действия твои желания. И поэтому, если вы выступите против фоанн, это будет схватка равных.

Хорошо быть таким уверенным в этом, подумал Росс. Но он не разделял уверенности Локета.

— Тени… Тьма, — настаивала Карара. — А что это такое, Локет?

Странное выражение появилось на лице гавайкийца. «Разве ты не знаешь этого, морская дева? Значит, ты действительно другой породы, чем люди земли. Тени — это силы, которые могут приходить на помощь людям, если пожелают, и изменять будущее. А Тьма… Тьма — это То, Что Кончает Всё: людей, надежду, добро. Она безжалостна и ненавидит жизнь и всё живое».

— Итак, у Захура есть новое волшебство. Это дар теней или Тьмы? — Росс вернулся к теме, которая вызывала у него немалое беспокойство.

— Захур процветает, — последовал довольно неясный ответ.

— Значит, Тьма не могла дать такое волшебство? — настаивал землянин.

Предыдущая страница Следующая страница
×
×