Миры Роберта Хайнлайна. Книга 4

— Наконец-то! — воскликнул Дьюк.

Спичка вспыхнула ослепительно ярко, так как воздух был перенасыщен кислородом. Прозвучал голос Джо:

— Лучше ее погасить. А то может случиться пожар. Тьму прорезал луч фонарика. Барбара позвала:

— Джо! Помоги мне с Хью!

— Сейчас. Только сначала попробую наладить свет.

— Может быть, он умирает.

— Все равно без света ничего не сделаешь.

Барбара снова попыталась найти у Хью пульс, наконец услышала слабое сердцебиение и, всхлипывая, обхватила его голову.

В мужском отсеке вспыхнул свет. Барбара получила возможность оглядеться. Пол убежища теперь накренился под углом градусов в тридцать. Она, Хью, стальные баллоны, бак с водой и все остальное громоздилось бесформенной кучей в нижнем углу. Бак дал течь, и вода залила весь туалет. Если бы пол наклонился в другую сторону, они с Хью были бы похоронены под кучей баллонов и затоплены водой.

Через несколько минут до нее добрались Джо с Дьюком, с трудом преодолев перекосившуюся дверь. В руке у Джо была переносная лампа. Дьюк спросил у Джо:

— Как же мы его понесем?

— Его нельзя трогать. Вдруг поврежден позвоночник!

— Все равно нужно его отсюда унести.

— Никуда мы его не понесем, — твердо сказал Джо. — Барбара, вы передвигали его?

— Только положила его голову к себе на колени.

— В таком случае больше его не шевелите. — Джо принялся осматривать своего пациента. — Больших повреждений как будто нет, — наконец решил он. — Барбара, если можете, посидите в том же положении до тех пор, пока Хью не придет в себя. После этого я смогу проверить его глазные яблоки, чтобы определить, сильно ли он контужен, как у него с координацией движений и все такое прочее.

— Конечно, я посижу. Еще кто-нибудь пострадал?

— Ничего серьезного, — уверил ее Дьюк. — Джо считает, что сломал пару ребер. Я немного повредил плечо. Мать просто откатилась к стене. Сестрица сейчас ее успокаивает. Она тоже в полном порядке, если не считать синяка на голове. На нее свалилась консервная банка. А вы сами-то как?

— Только ушибы. Мы с Хью как раз играли в солитер и пытались не растаять от жары, когда нас накрыло. — Она попыталась представить, как долго сможет продолжаться эта ложь. Но Дьюк, кажется, ничего не подозревал. Джо был в одних трусах.

Барбара спросила:

— Как кот? С ним ничего не случилось?

— Доктор Ливингстон, — серьезно ответил Джо, — избежал повреждений. Но он очень расстроен тем, что его тазик с песком перевернулся. Так что в настоящее время он чистится и проклинает все на свете.

— Я рада, что он не пострадал.

— Вы ничего необычного в этом взрыве не заметили?

— Чего именно, Джо? Мне только показалось, что он был самым сильным из всех. Намного сильнее предыдущих.

— Да. Но не было никакого грохота. Просто один мощнейший удар, а потом… ничего.

— И что это значит?

— Не знаю. Барбара, вы можете еще немного посидеть здесь не шевелясь? Я хочу попытаться восстановить освещение и определить повреждения. Заодно посмотрю, что можно привести в божеский вид.

— Я буду сидеть как каменная.

Ей показалось, что Хью задышал спокойнее, и она решила, что ей больше не от чего быть несчастной. К ней пробиралась Карен с фонариком, осторожно продвигаясь по наклонному полу.

— Как отец?

— По-прежнему.

— Скорее всего, ушиб голову, как и я. А ты как? — Она фонариком осветила Барбару.

— Нормально.

— Слава Богу! Я рада, что ты тоже в чем мать родила. Никак не могла найти свои трусики. Джо так старается не смотреть в мою сторону, что на него просто больно глядеть. Все-таки странный он какой-то.

— Я совершенно не представляю, где моя одежда.

— Одним словом, единственный обладатель трусов среди нас — это Джо. А что с тобой случилось? Ты спала?

— Нет. Я была здесь. Мы разговаривали.

— Хм… Обвинение утверждает обратное. Не волнуйся, я никому не открою твою страшную тайну. Мама ничего не узнает — я сделала ей еще один укол.

— А тебе не кажется, что твои выводы слишком поспешны?

— Делать выводы — мое любимое развлечение. Я уверена, что мои непристойные предположения верны. Очень жаль, что я спала ночью. Тем более, что эта ночь у нас, скорее всего, последняя. — Она придвинулась к Барбаре и чмокнула ее. — Я тебя очень люблю.

— Спасибо, Карен. Я тоже люблю тебя.

— Прекрасно. Тогда давай не будем хоронить себя заживо, а порадуемся лучше тому, какими мы оказались отважными ребятами. Ты осчастливила отца тем, что дала ему возможность разыграть шлем. И если ты смогла сделать его еще счастливее, то я этому только рада. — Она выпрямилась. — Ну ладно, пойду разбирать припасы. Если папочка очнется — позови. — Она ушла.

— Барбара!

— Да, Хью! Да!

— Не так громко. Я слышал, что говорила моя дочь.

— Слышал?

— Да. Она джентльмен по натуре. Барбара, я люблю тебя. Может быть, мне не представится другой возможности сказать тебе это.

— Я тоже люблю тебя.

— Милая!

— Позвать остальных?

— Подожди немного. Тебе так удобно?

— Очень!

— Тогда позволь мне немного отдохнуть. А то я совсем ошалел.

— Отдыхай сколько хочешь. Кстати, попробуй пошевелить пальцами ног. У тебя что-нибудь болит?

— О, болит-то у меня много чего, но, к счастью, не слишком сильно. Подожди-ка… Да, вроде все мои конечности в порядке. Теперь можешь звать Джо.

— Особенно спешить некуда.

— Лучше все-таки позовем его. Кое-что нужно сделать.

Вскоре мистер Фарнхэм полностью пришел в себя. Джо потребовал, чтобы он продемонстрировал ему свою невредимость. Оказалось, что и в самом деле, кроме большого количества синяков, мистер Фарнхэм во время взрыва не получил ничего более серьезного: ни переломов, ни сотрясения мозга. Барбара про себя пришла к заключению, что Хью приземлился на кучу баллонов, а она упала на него сверху. Обсуждать это предположение она ни с кем не стала.

Первое, что сделал Хью, — это перетянул ребра Джо эластичным бинтом. Во время процедуры тот то и дело вскрикивал, но после перевязки ему стало явно удобнее. Затем был произведен осмотр головы Карен. Хью решил, что здесь он бессилен.

— Пусть кто-нибудь посмотрит на термометр, — попросил он. — Дьюк?

— Термометр разбит.

— Не может этого быть! Ведь он целиком сделан из металла. Ударопрочная вещь.

— Я уже смотрел на него, — объяснил Дьюк, — пока ты тут эскулапствовал. Кажется, стало прохладнее. Возможно, термометр и ударопрочный, но два баллона раздавили его, как яйцо.

— Ах, вот оно что! Ну ладно, невелика потеря.

— Отец, может быть, хоть теперь испробовать запасное радио? Учти, я просто предлагаю.

— Понятно. Жаль тебя огорчать, Дьюк, но оно, скорее всего, тоже разбито. Мы уже пытались включить его. Ни ответа ни привета. — Он взглянул на часы: — Полтора часа назад. В два часа. Еще у кого-нибудь есть часы?

Часы Дьюка показывали то же самое время.

— С нами, кажется, все в порядке, — заключил Хью, — если не считать запаса воды. Есть несколько пластиковых бутылей, но воду из бака придется экономить — она может пригодиться для питья. Будем обеззараживать ее таблетками. Джо, нам понадобится посуда, чтобы каждый мог черпать воду из бака. Старайтесь соблюдать чистоту. — Затем он добавил: — Карен, когда освободишься, приготовь что-нибудь на завтрак. Пусть это даже Армагеддон, но есть все равно необходимо.

— Даже если это такой Армагеддон, от которого тошнит, — подпустила шпильку Карен.

Отец недовольно повел плечами.

— Девочка моя, придется тебе на доске тысячу раз написать: «Никогда больше перед завтраком не буду говорить о неаппетитных вещах».

— Хью, по-моему, она не сказала ничего неприличного.

— Не надо поддерживать ее, Барбара. Довольно, покончим с этим.

Карен ушла, но вскоре вернулась, неся Доктора Ливингстона.

— Плохая из меня стряпуха, — сообщила она. — Мне все время приходится держать проклятого кота. Он так и рвется помогать.