Миры Роберта Хайнлайна. Книга 4

— Попробуем еще раз вечером. Ночью я когда-то слушал с его помощью Мексику и даже Канаду. — Он нахмурился. — Какие-нибудь передачи в эфире обязательно должны быть. Если только они не стерли нас с лица Земли.

— Ты неправ, отец.

— Почему же, Дьюк?

— Этот район, например, вообще не затронут войной.

— Именно поэтому я не могу понять молчания радио.

— И все же Маунтин-Спрингс получил свое. Следовательно, мы не в Маунтин-Спрингс.

— А кто говорит, что мы там? — возразила Карен. — В Маунтин-Спрингс отродясь не бывало ничего похожего. Да, пожалуй, и во всем штате.

Хью нахмурился.

— Это очевидно. — Он взглянул на убежище — громоздкое, массивное.

— Но где же мы?

— Ты когда-нибудь читал комиксы, папа? Мы — на другой планете.

— Сейчас не время для шуток, детка. Я в самом деле обеспокоен.

— А я и не шучу. Ничего подобного нет в радиусе тысячи миль от нашего дома. Так что это вполне может быть и другая планета. Видимо, та, на которой мы жили раньше, немного поизносилась.

— Хью, — сказал Джо, — хоть это и глупо, но я согласен с Карен.

— Почему, Джо?

— Ну… понимаешь, где-то ведь мы находимся, верно? А что случается, когда водородная бомба взрывается прямо над головой?

— Ты испаряешься.

— Что-то я не чувствую себя испарившимся. И я не могу заставить себя поверить, что эта бетонная глыба пролетела тысячи миль, грохнулась оземь и осталась цела и невредима, если не считать нескольких наших синяков и сломанных ребер. А предположение Карен… — Он пожал плечами. — Можно назвать это хоть четвертым измерением. Последний взрыв швырнул нас в четвертое измерение.

— Вот-вот, то же самое и я говорю, папа. Мы на другой планете! Давайте ее исследовать!

— Угомонись, детка. Что касается другой планеты… Кто сказал, что мы должны обязательно знать, где мы находимся? Наша задача — приспособиться к данным условиям.

— Карен, — сказала Барбара, — мне все-таки не верится, что это не Земля.

— А почему? Ты просто не хочешь верить. Барбара подняла комок земли и бросила его в дерево.

— Это вот — эвкалипт, а там, за ним — акация. Конечно, ничего похожего на Маунтин-Спрингс, но все же совершенно обычная субтропическая флора. Если твоя «новая планета» покрыта точно такими же растениями, как и Земля… Короче говоря, это наверняка Земля.

— Ерунда, — возразила Карен. — Почему бы и на другой планете растениям не развиваться так же, как и на Земле?

— Это было бы так же удивительно, как и одинаковые…

— Хьюберт! Хьюберт! Где ты? Я не могу найти тебя! — донесся из туннеля голос Грейс Фарнхэм.

Хью нырнул в туннель.

— Иду, иду!

Ленч они устроили под сенью дерева, немного в стороне от входа в туннель. Хью решил, что туннель был расположен достаточно глубоко под землей, так что вряд ли был опасно заражен радиацией. А вот что касалось крыши убежища, тут Хью не был в этом так уверен. Поэтому он установил дозиметр (единственный прибор для измерения радиации, который уцелел во время всех перипетий) на крыше с тем, чтобы сравнить его показания с полученными внутри. С большим облегчением он убедился в том, что дозиметр определил набранную ими дозу облучения как далеко не летальную, а также в том, что показания приборов совпадают друг с другом.

Единственной мерой предосторожности было то, что ружья они держали рядом с собой — все, кроме его жены. Грейс Фарнхэм «терпеть не могла ружья» и сначала вообще отказывалась сидеть в соседстве с «этими ружьями».

Тем не менее поела она с завидным аппетитом. Дьюк развел костер, и они были осчастливлены горячим кофе, разогретой тушенкой с горохом, консервированными бататами и компотом. А самое главное — сигаретами, причем им не нужно было беспокоиться, хватит ли воздуха.

— Замечательно, — произнесла Грейс. — Хьюберт, дорогой, знаешь, чего не хватает, чтобы сделать наше маленькое пиршество еще более приятным? Мне известно, что ты не любишь, когда пьют днем, но сейчас мы в таком экстраординарном состоянии… и мои нервы на пределе… Так вот, Джозеф, вам не трудно сбегать в убежище и принести бутылочку того испанского бренди…

— Грейс!

— Что, дорогой? Мы могли бы немного отпраздновать наше чудесное спасение.

— Я не уверен, что бренди у нас есть.

— Что? Не может быть, ведь было целых два ящика.

— Большинство бутылок разбилось. Это порождает еще одну проблему. Дьюк, с тебя слагаются обязанности хранителя воды, но ты назначаешься виночерпием. У нас остались еще по крайней мере две целые бутылки. Одним словом, сколько бы ты ни нашел, раздели все спиртное на шесть частей, только поровну, будь то шесть полных или неполных бутылок, — главное, чтобы части были равные.

Миссис Фарнхэм казалась спокойной. Дьюк явно испытывал неудобство. Карен поспешно сказала:

— Папа, вспомни, что я тебе говорила.

— Ах, да!.. Дьюк, твоя сестра отказывается от своей доли. Поэтому храни ее в качестве медицинского средства. Если, конечно, Карен не изменит своего решения.

— Мне не нравится моя новая должность, — сказал Дьюк.

— Дьюк, нам обязательно нужно разделить спиртное. Кстати, то же самое сделаем и с сигаретами. Уж если они кончатся, так кончатся навсегда, а вот насчет спиртного у меня есть надежда, что нам когда-нибудь удастся получить самогон. — Он повернулся к жене: — Может быть, тебе лучше принять милтаун, дорогая?

— Чертово зелье! Хьюберт Фарнхэм, ты, кажется, хочешь сказать, что я не имею права выпить?

— Ничуть. На твою долю придется как минимум полпинты. Если хочешь выпить — ради Бога.

— Джозеф, будь добр, сбегай и принеси мне бутылочку бренди.

— Нет! — резко вмешался ее супруг. — Если хочешь выпить, Грейс, принеси ее сама.

— Ерунда, Хью, я сбегаю.

— Я против! Грейс, у Джо сломано несколько ребер. Спуск в убежище не доставит ему приятных ощущений. А ты запросто можешь забраться туда — ведь ты единственная, кто не пострадал.

— Неправда!

— На тебе ни царапинки. А все остальные — кто в синяках, кто с чем-нибудь похуже. Теперь о распределении обязанностей. Я хочу, чтобы ты взяла на себя приготовление пищи. Карен будет твоей помощницей. О'кей, Карен?

— Конечно, па.

— Таким образом, вы обе будете заняты. Мы соорудим жаровню и голландскую печь, но это со временем, а пока придется готовить на костре и мыть посуду в ручье.

— Ах, вот как? Тогда, будьте добры, скажите мне, мистер Фарнхэм, что в это время будет делать распрекрасный Джозеф, чтобы оправдать расходы на свое содержание?

— А может быть, ты скажешь мне, как мы все будем оправдывать эти расходы? Дорогая, дорогая… разве ты не понимаешь, что теперь все по-иному? Чем мы будем платить ему?

— Не говори раньше времени. Когда все встанет на свои места, Джозеф получит до гроша все, что ему причитается. Он и сам прекрасно это знает. Кроме того, мы спасли ему жизнь. И вообще были всегда добры к нему, так что он вполне может немного подождать с платой. Верно, Джозеф?

— Грейс! Помолчи и послушай. Джо больше не слуга. Он наш товарищ по несчастью. Нам больше никогда не придется платить ему. Перестань вести себя как дитя и посмотри фактам в лицо. У нас больше ничего нет. Никогда не будет денег. Нет дома. С моим бизнесом покончено. Нет больше «Маунтин Эксчендж Бэнк». Нет ничего, кроме того, что мы запасли в убежище. Но нам повезло. Мы живы и к тому же каким-то чудом получили возможность прожить оставшуюся жизнь не под землей, а на земле. Счастье! Ты понимаешь?

— Я понимаю только одно: ты пытаешься найти оправдание своим насмешкам надо мной.

— Ты получила работу по своим способностям.

— Кухарка! Я и так влачила ярмо кухонного рабства в твоем доме двадцать лет! Это вполне достаточный срок. Я отказываюсь! Ты понял? Я отказываюсь!

— Ты не права ни в одном, ни в другом. Большую часть нашей совместной жизни ты имела прислугу. Да и Карен начала мыть посуду, как только смогла заглянуть через край раковины на кухне. Не спорю, у нас бывали тяжелые времена. Теперь же предстоят — тяжелее некуда, и ты должна помочь, внести свою лепту, Грейс. Ведь ты отличная кулинарка, стоит тебе только захотеть. Ты будешь готовить… или не будешь есть.