В глубине Великого Кристалла. Том 2

— Я и сам о том же размышляю, когда слушаю передачи о «Розалине». Много розовых слюней вокруг этого дела напустили. И как-то неожиданно всплыл этот проект. Откуда, почему? Однако нельзя не согласиться, что замысел добрый…

— Кто за это взялся-то?

— Специальная комиссия по детским вопросам при самом премьере. Называется «Радужный мост».

— Не ЧПИД?

— Упаси Господи! Всех деятелей ЧПИДа прогнали с «Розалины», там сейчас возятся с детишками добровольцы, молодежь из учительских лицеев… Оно, конечно, трудно верится, что за полгода подготовят для ребят иную жизнь, да всегда хочется уповать на лучшее… А хуже все равно уже не будет. Некуда…

— Есть куда, — набычился Петька. — После счастливого путешествия загонят опять всех в тюрьму…

Отец Венедикт ответил с недовольной ноткой:

— Не гневи Бога, чадо, надейся на хорошее. Детишки эти хлебнули столько, что заслужили счастливую судьбу… К тому же и международные фонды принимают участие…

Потом пили мы чай с вкусными сухарями и земляничной пастилой. И смотрели стереоэкран. Шел смешной фильм про пиратов, которые готовили хорошим людям разные ловушки и сами в них попадались. Решили взорвать парусник своих противников, но перепутали сундуки: вместо взрывчатки сунули в чужой трюм ящик с сокровищами, адскую же машину оставили у себя. И рвануло так, что от экрана донесся настоящий жар и запах гари. Неудачливых флибустьеров унесло взрывом на необитаемый остров. Там они, ободранные, перепуганные, и остались до начала новой серии.

Сивка и Петька хохотали. Сивка — от души, Петька, по-моему, за компанию. Глаза у него не очень-то смеялись.

А когда мы шли от дома отца Венедикта, Петька стал совсем грустно-задумчивый.

— Петух! Давай договоримся: не будем сегодня думать ни о чем печальном. Ну разве не заслужили мы хоть день жизни без всяких тревог?

— Ага… не будем о печальном. Только… — Он быстро и просительно глянул на меня искоса.

— Что?

— Давай об этом еще немного. Чтобы уж закончить… Пять минут…

— Ну давай, — вздохнул я. И выжидательно замолчал. Мы вышли с кладбища и шагали вдоль решетки. Было очень тепло, началось второе цветение одуванчиков, они солнечно желтели у изгороди.

— Пит… А не могло случиться, что «Игла» взорвалась не сама? — То есть?..

— Ну… кто-то нарочно… подстроил…

— Зачем?! И кто?!

— А если Полоз? Я даже разозлился:

— Знаешь что, дорогой? Извини, но тебя надо показать врачу. Чтобы избавить от дурацких пустых страхов!

Иногда такая вот сердитая прямота встряхивает лучше лекарства.

Но Петька никак не встряхнулся. Сказал подавленно и упрямо:

— Он, по-моему, все может…

— Что он может? Без капсулы, без подготовки и знания Ключа перенестись по туннелю на «Иглу» и засунуть под пульт ящик с эр-тэ?

Петька отозвался все тем же тоном:

— Не знаю. Иногда кажется… — И вдруг дернул головой, вскинул незнакомые, колючие глаза. — Пит! Ящик с чем?

— С реанатином. Взрывчатка такая. Применяется для строительных работ. Я вспомнил потому, что с ее помощью базу строили… Петька, что с тобой?

— Ты сказал… эр-тэ?

— Нуда, сокращенно. Марка такая…

— В треугольнике?

— Что в треугольнике?

— Пит, дай блокнот! — Он сам полез мне за пазуху, вытащил кожаную книжку с калькулятором, часами и электронным карандашом, развернул. — Смотри! Вот так, да?

На листе появились буквы «RT», замкнутые в треугольник, а вокруг треугольника — эллипс, похожий на знак планетарной орбиты.

— Д-да… кажется. Петька, я…

— Пит! В трюме «Розалины» ящики с таким клеймом!

3

Я не стал успокаивать Петьку, хотя он был крепко напуган. Не стал говорить: «Петушок, ты, наверно, ошибся, не волнуйся, это, скорее всего, упаковка, которую использовали для чего-то другого…» Если на громадном пароходе собраны шесть тысяч мальчишек (никому не нужных!), а в трюме ящики с маркой «RT», здесь не до болтовни.

Я вспомнил опять радужные планы строительства детских городков. Откуда у Республики средства для такого грандиозного проекта? Она до сих пор не может прийти в себя после осуществления идиотских планов с водохранилищами. Были выброшены миллиарды и миллиарды — только для того, чтобы затопить леса и пахотные угодья да изуродовать климат. На берегу рукотворного моря Республика осталась в полном смысле слова у разбитого корыта. Отсюда и бедность, и остервенение, и толпы беспризорников…

Зачем строить для этих беспризорников какие-то фантастические города, если… одно нажатие кнопки на дистанционном взрывателе — и нет шести тысяч бесприютных пацанов, каждый из которых — проблема!

Еще одно нажатие — и нет «Розалины-2», что стоит в соседней бухте с несколькими тысячами девочек на борту.

И конечно: «Ужасное несчастье! Трагическая случайность, жуткое совпадение или чей-то преступный замысел?» Но пойди разыщи, чей!.. А может, кого-то и «разыщут», пожертвуют пешкой. Зато как потом вздохнет Республика, освобожденная от армии юных «безработных и преступников», которые вскоре выросли бы и наплодили новое беспризорное поколение!

Дико? Неправдоподобно? А ЧПИД, «Рио»? А Полоз, который вновь на свободе и ходит где-то неподалеку черными кругами, как стервятник…

Я сам не заметил, как вошел в столбняк. Темпоральная коррекция нужна не только на дуэли. Нужна и для стремительных решений, когда мысли мчатся с компьютерной скоростью.

«Что делать? К кому кинуться со страшной новостью? Здесь нет такого человека. Впрочем, есть отец Венедикт, но помочь он не сможет. Его аппарат связи наверняка „под колпаком“, накроют вмиг. Проще говорить с автомата. Но говорить с кем? Служба безопасности? Но где гарантия, что там не нарвешься на тех, кто поддерживает заговорщиков? Я же ничего и никого здесь не знаю. А медлить нельзя ни секунды. Кнопку могут нажать в любой миг. Недаром ЧПИД убрал оттуда своих людей…Хотя нет, в заливе, на виду у города, взрывать не станут. Другое дело — в пустом море… Но если что-то заподозрят, могут и сейчас… Господи, насколько проще было бы в Византийске! А если…»

Петька чуть не со слезами тряс меня за локоть:

— Пит, что с тобой?!

— А?.. — Я с трудом вошел в нормальный режим. — Ничего, все в порядке. Идем…

Я зашагал к ближней стоянке фаэтонов. Почти бегом. Петька — вприпрыжку за мной. Ни о чем не спрашивал, видел, что я уже с решением.

Мы прыгнули в шелковистую, стеганую утробу машины, я крикнул в микрофон:

— Площадь Рождества! Скорее! Двойная плата! Рыдван помчался.

На окруженной тополями маленькой площади Рождества, затерянной на задах небоскребов-офисов, была уютная, всегда пустая станция Всеобщей связи. Мы с Петькой заперлись в кабине, я сунул в кассовую щель кредитную карточку: без этого здесь не свяжешься с другой страной. Набрал код Византийска. Потом три семерки — номер диспетчера общей Службы безопасности.

Засветился, стал глубоким стереоэкран, в нем возник симпатичный, спортивного вида паренек в куртке с сержантскими нашивками. Я свой объектив прикрыл ладонью.

Паренек сказал приветливо, будто служащий страховой фирмы:

— Добрый день. Я вас внимательно слушаю.

— Мне нужна вахта ОГ. Крайне важно и срочно.

— Вы из Старотополя? — Да!

— А почему же…

— Скорее! Дело категории «супер».

Он слегка обиженно пожал плечами, что-то даванул на пульте. Сразу появилось другое лицо. Пожилое и предельно штатское, как у архивного работника.

— Слушаю вас… Но не вижу, к сожалению.

— Это не важно. Прошу экранированный канал. Дело «супер»…

— Даю. Одну секунду… — Изображение слегка потускнело. — Что случилось? И… с кем имею честь?

Я открыл объектив:

— Петр Викулов из экипажа «Иглы», межпространственного корабля спецназначения, который…

— Питвик?! — он удивился и обрадовался чрезвычайно. — Слава Богу! А мальчика нашли?

— Вот он. Сейчас, однако, я…

— До чего здорово! Тут вас разыскивают Виктор и Юджин. Юджин свалился как снег на голову, поставил на уши половину оперативников: ищите Питвика! Уж он-то, говорит, не мальчик, прятаться не будет! Мы хотели уже сами связаться с вами…