Дело совести (сборник)

Не обращая внимания на кровь, он перевернулся на спину и поднял голову. Свет уже почти угас. В небо устремился столб желтоватого дыма, пронизанный струями раскаленных газов.

Имитация ядерного взрыва оказалась впечатляющей. Только на высоте пяти миль столб стал распускаться грибовидным облаком, но к этому времени Свени был уверен, что в секторе Ганимеда на расстоянии десяти астрономических единиц не осталось ни одного земного корабля. Никто не задержался, чтобы полюбопытствовать, что же произошло. Все приборы в «лагере» перестали передавать сигналы в момент взрыва.

Возможно, позднее полицейские эксперты Порта поймут, что их надули, и «атомный» взрыв был всего лишь исполинским фейерверком, специальной смесью дымообразующих компонентов и слабой взрывчатки. Но к тому времени корабль-ковчег уже удалится на такое расстояние, что обнаружить его станет невозможно.

Собственно, даже сейчас корабль был уже далеко. Он стартовал в тот самый момент, когда Свени нажал на кнопку взрывного устройства.

Свени поднялся на ноги и, что-то напевая, хотя, как и Рулман, не имел музыкального слуха, продолжил свой путь на север. По другую сторону полюса начиналась сумеречная зона, которую Солнце из-за либрации освещало лишь периодически, когда спутник был на солнечной стороне гиганта. Конечно, в часы таких сумерек температура заметно падала, но их длительность не превышала восьми часов.

И по всему Ганимеду колонисты направлялись к сумеречным зонам, уничтожив все улики поддельной войны, которая себя уже исчерпала. Они были основательно экипированы. А у Свени к тому же имелся исправный тягач, который прекрасно справится со своими задачами, как только они с Майк переставят шесть уцелевших покрышек из десяти. И багажный отсек загружен приборами, инструментами, семенами и лекарствами, запасами еды и топлива. И у него есть жена.

Конечно, Земля вскоре направит на Ганимед специальную экспедицию. Но она ничего не обнаружит. Внутри горы «пи» на карте Хови, где до того находилась колония, в момент старта корабля уничтожено все дотла. А колонисты — что ж, они рассредоточатся на слишком большой территории.

Мы крестьяне, подумал Свени. Да, теперь они всего лишь фермеры, не более.

Наконец впереди показался приземистый силуэт грузовика, стоявшего у входа в долину. Сначала он не увидел Майк, но потом заметил ее спину на склоне. Он вскарабкался на холм и остановился рядом.

Долина узкой косой, примерно сто футов на сто, уходила вдаль, а потом превращалась в обширное веерообразное пространство. Над долиной слабо мерцала красивая дымка. Землянину пейзаж показался бы жутко тоскливым. Но сейчас его созерцали совсем другие глаза.

— Готов спорить на все, что угодно, — весело сказал Свени, — что такой земли не найти на всем Ганимеде. Если бы…

Майк обернулась и посмотрела на него. Свени замолк на полуслове. Но Майк, несомненно, прекрасно поняла, о чем идет речь. К сожалению, Рулмана уже не было на Ганимеде, и он не мог разделить их восторгов. Рулману наверняка не дожить до конца перелета, да и выжить на неизвестной планете он не сможет. Но тем не менее он отправился в межзвездное путешествие вместе с детьми. И с ним исчезли знания, которыми обладал только он один.

Свени понимал, что Рулман великий человек. Возможно, даже более великий, чем его отец.

— Веди машину вперед, — тихо попросил Свени. — Я пойду сзади.

— Зачем? Здесь отличная почва. Машина легко пройдет даже на оставшихся колесах. Лишний вес ей не повредит.

— Да нет, меня вес не волнует. Просто хочется пройтись пешком. Ведь… Черт возьми, Майк, ведь мне еще только предстоит родиться. По-настоящему. Ты это понимаешь? А младенцы не появляются на свет на четырнадцатитонных вездеходах!

Книга законов

…и сказано в Книге, что после прихода Гигантов с далеких звезд на Теллуру поверхность ее была сочтена злой и непригодной для жизни. И поэтому Гиганты сделали так, чтобы люди всегда жили над поверхностью, в воздухе, в лучах солнца и звезд, дабы помнили, откуда некогда пришли их создатели Гигант ты. И еще некоторое время Гиганты жили среди людей, учили их говорить, писать, плести нити, делать много разных иных вещей, которые нужны людям и о которых сказано в писании. А после отправились они к далеким звездам, сказав: «Владейте этим миром как своим собственным, и хотя мы еще вернемся, не бойтесь нашего прихода, потому что этот мир ваш — навсегда!»

1

Хоната, Прядильщика Мешков, извлекли из сетей первым из заключенных. Так и надлежало поступать с архиеретиком, самым главным преступником изо всей банды. Рассвет еще не наступил, но стражники, делая большие горизонтальные прыжки, повели его сквозь бесконечные, пахнущие мускусом сады орхидей. Стражники были такими же, как Прядильщик Мешков — маленькие, сгорбленные, с узловатыми мышцами, длинными безволосыми хвостами, которые закручивались в спираль по часовой стрелке. Ханат, привязанный к длинной тонкой лиане, торопливо прыгал за ними, стараясь попадать в такт прыжкам конвоиров. Иначе, соскользнув вниз, он повиснет на тонкой лиане и погибнет, так и не достигнув места Суда.

Конечно, в любом случае после рассвета он отправится к Поверхности — на неизведанную глубину в десятки футов. Но пусть он даже и архиеретик среди всех Усомнившихся, но все равно не спешил начать это путешествие — даже если бы в конце его ожидал милосердный, ломающий позвоночник рывок лианы — прежде, чем Закон повелит: ОТПРАВИТЬ!

Переплетенные стебли лиан толщиной с человеческое тело распростерли над прыгунами свою сеть и резко ушли вниз, когда группа достигла края леса папоротниковидных деревьев, окружавших рощу хвощей. Стражники остановились, готовясь к спуску. Теперь все члены группы смотрели на восток, поверх погруженной в туманную мглу части впадины. Звезды все быстрее и быстрее бледнели на небе. Только яркое созвездие Попугая можно было еще отыскать без труда.

— Хороший будет день, — сказал охранник довольно миролюбиво. — Лучше отправляться вниз в хорошую погоду, чем в дождь, верно, Прядильщик?

Хонат вздрогнул, но ничего не ответил. Само собой, все знают, что внизу, в Аду, всегда идет дождь — влага конденсировалась на миллиардах вечнозеленых листьев и стекала обратно, в черные болота, пропитывая Ад.

Ад поверхности был таким же вечным, как и ветви деревьев.

Хонат огляделся. Огромное красное солнце уже поднялось на треть своего диска. Вот-вот должен был появиться голубой, яростно горячий спутник красного гиганта. До самого горизонта черным океаном колыхался Лес. Колебания верхушек создавали иллюзию волн. Только с близкого расстояния глаз выделял мелкие детали, и мир становился таким, каким и был на самом деле — громадной многослойной сетью, поросшей папоротниками, мхами, грибами, впитывающими влагу орхидеями, с яркими растениями-паразитами, сосущими живительный сок из лиан, деревьев и даже друг из друга. Листья, плотно прилегая друг к другу, умудрялись накапливать озерца воды. Где-то хрипло затянули утреннюю песню древесные жабы и пищалки. Скоро они замолчат, когда посветлеет, и концертную программу продолжат крики ящериц снизу — этих душ проклятых, а может, дьяволов, за этими душами охотящихся. Кто знает?

Слабый порыв ветра пронесся над чашей-впадиной рощицы хвощей и заставил сеть лиан под ногами стражников слегка покачнуться. Хонат автоматически сохранил равновесие. Правда, одна лиана, к которой он протянул руку, злобно на него зашипела и поползла в темноту. Это была хлорофилловая змея, которая поднялась из древнего мрака своего охотничьего уровня, чтобы поприветствовать солнце и высушить на легком ветерке занимающегося утра свои чешуйки. Древесная обезьяна, вырванная из спокойствия своего гнезда разгневанной змеей, перепрыгнула на другое дерево, изливая в пронзительных воплях свое недовольство и всячески понося обидчицу, не забывая при этом совершать спасительные прыжки. Змея, конечно, не обратила на обезьяну никакого внимания, поскольку речи людей не понимала, но группа на краю папоротников одобрительно захихикала, слушая скабрезности подражавшей людям обезьяны.