Пятьсот миллионов бегумы. Найдёныш с погибшей «Цинтии»

— Поймите же, — сказал он своим спутникам, — высадка — это чрезвычайная мера, прибегнуть к которой может заставить нас только самая крайняя необходимость. Все наши усилия должны быть направлены на спасение «Аляски»! Если мы потеряем её, то наше положение будет более чем ненадёжно! Мы покинем корабль лишь в случае его полной непригодности. Но даже и при таком несчастье высадка должна производиться спокойно, иначе нас неизбежно постигнет катастрофа! Я советую вам вернуться к прерванному ужину, предоставив офицерам заботу о дальнейших действиях.

Решительность, с какой были сказаны эти слова, успокоила даже самых робких, и матросы спустились в кубрик 117.

Затем Эрик подозвал маастера Герсебома, велел ему отвязать верного пса Клааса и бесшумно следовать за ним.

— Мы спустимся на лёд, — объяснил он вполголоса, чтобы вернуть беглецов и призвать их к чувству долга. Это будет лучше, чем бросить их на произвол судьбы.

Бедные матросы, пристыженные своим малодушием, находились ещё на краю ледяного поля. По первому требованию капитана они вернулись на «Аляску».

Убедившись, что беглецы находятся уже на борту, Эрик и маастер Герсебом дошли до продуктового склада, полагая, что там мог укрыться ещё какой-нибудь матрос. Они обогнули склад, но никого больше не встретили.

— Как вы считаете, отец, не своевременно ли будет во избежание новой паники высадить часть экипажа на лёд? — спросил Эрик.

— Пожалуй, оно было бы хорошо, — ответил рыбак, — если только оставшиеся на корабле не будут завидовать тем, кто высадится. В таком случае эта мера предосторожности вызовет среди матросов ещё большее беспокойство.

— Да, это верно! — продолжал Эрик. — Разумнее всего будет до последней минуты объединять их усилия для борьбы с бурей, тем более, что я вижу в этом единственную возможность спасти судно. Но раз уж мы спустились на льдину, то воспользуемся случаем и посмотрим, в каком она состоянии. Признаюсь, этот беспрерывный треск и грохот заставляют меня сомневаться в её прочности.

Не успели ещё Эрик и его приёмный отец отойти и трехсот шагов к северу от продуктового склада, как вынуждены были остановиться: у их ног зияла громадная расщелина. Чтобы перебраться через неё, требовались длинные шесты, которые они не догадались с собой захватить. Тогда решили пройти по обочине в восточном направлении, чтобы посмотреть, как далеко тянется эта расщелина или, вернее сказать, трещина.

Шли уже больше получаса, но конца трещины не было видно. Следовательно, продуктовый оклад находился на огромной льдине. Успокоенные результатами своего исследования, Эрик и маастер Герсебом повернули назад.

Когда они были уже на полпути от склада, произошла новая подвижка ледяного поля, сопровождавшаяся оглушительным грохотом, скрежетом и треском ломающихся льдов. Не очень тревожась, они все же ускорили шаг, желая поскорее узнать, не причинил ли этот очередной толчок новых неприятностей «Аляске».

Вскоре они добрались до продуктового склада, а потом и до маленькой бухты, где стоял корабль.

Эрик и маастер Герсебом протёрли глаза, спрашивая друг друга, не видится ли им все это во сне: «Аляски» не было на месте!

Первое, что они подумали, — корабль пошёл ко дну. После всего, что ему пришлось испытать, в этом не было бы ничего удивительного.

Но, к счастью, от такого мрачного предположения сразу же пришлось отказаться: на поверхности воды не видно было ни одного обломка. Ещё более странное впечатление производил общий вид этой маленькой бухты, неузнаваемо изменившийся за короткий промежуток времени. Вместе с «Аляской» бесследно исчез и окружавший её плотным кольцом барьер из дрейфующих льдов, нагромождённый бурей за несколько часов. И даже больше того — все излучины вырисовывались теперь так отчётливо, что, казалось, ледяному полю удалось избавиться от случайного нароста и вернуть себе свои прежние очертания.

В ту же минуту маастер Герсебом отметил одно обстоятельство, которое он опустил из виду при обходе ледяного поля, но привлёкшее его внимание именно сейчас, когда он вернулся к исходному месту: ветер переменился и дул теперь с запада!

Не мог ли внезапно переменившийся ветер загнать ещё дальше в глубину залива дрейфующие льды, сгрудившиеся вокруг «Аляски»?

Да, по-видимому, так оно и было. Оставалось только проверить правильность этого предположения.

Эрик и маастер Герсебом немедленно направились вдоль береговой полосы. Шли они довольно долго, сделав четыре или пять километров. Края ледяного поля повсюду были свободны от дрейфующего льда; яростные волны разбивались о ледяной берег словно о песчаную отмель, а залив все уходил вдаль и не было видно ему конца. Но что особенно показалось странным, — исчез высокий ледяной мыс, закрывавший залив с юга.

Наконец Эрик остановился. Теперь ему было все понятно. Он крепко пожал руку маастеру Герсебому.

— Отец, — сказал он многозначительно, — вы из породы тех людей, которым следует сразу говорить всю правду! Так вот, правда заключается в том, что айсберги, преграждавшие путь «Аляске», оторвались от ледяного поля. Мы находимся на плавучем острове, длиной в несколько километров и в несколько сот метров шириной, который по прихоти бури несётся в океан!

19. ВЫСТРЕЛЫ ИЗ РУЖЬЯ

Около двух часов ночи Эрик и маастер Герсебом, изнемогая от усталости, забрались под брезентовый полог продовольственного склада. Они улеглись среди бочек и тотчас же заснули, прижавшись к тёплой шкуре Клааса, а когда пробудились, солнце уже стояло высоко над горизонтом, небо было снова синим и море спокойным. Огромный осколок ледяного поля, на котором они плыли, казался неподвижным, до того плавным и размеренным был его ход. Вдоль обоих берегов с устрашающей быстротой проносились громадные айсберги, обгоняя друг друга, порою сталкиваясь и разбиваясь. Эрику ещё никогда не приходилось любоваться зрелищем более прекрасным, чем эти колоссальные кристаллы, в которых, как в призме, преломлялись и отражались солнечные лучи. Даже маастер Герсебом, менее всего склонный восхищаться красотами арктической природы, да ещё в таких необычных условиях, и тот не мог скрыть своего изумления.

— Насколько лучше было бы наблюдать за всем этим с надёжной палубы! — сказал он, вздохнув.

— Напротив! — возразил Эрик со свойственным ему оптимизмом. — На борту корабля пришлось бы думать все время о том, как избежать столкновения с айсбергами и не превратиться в лепёшку, а на нашем ледяном острове можно, по крайней мере, не опасаться подобной неприятности!

Конечно, это был чересчур оптимистический взгляд на вещи. Маастер Герсебом в ответ только грустно улыбнулся. Но такова уж была особенность Эрика — воспринимать любое явление прежде всего с хорошей стороны.

— Разве нам не повезло, что сохранился продовольственный склад? — продолжал он. — Наше положение было бы действительно отчаянным, если б мы остались без провизии. Но с двадцатью бочками сухарей, копчёным мясом, брендвейном, да сверх того ещё с нашими ружьями и запасом патронов, — чего нам опасаться? На худой конец, продрейфуем несколько недель, пока не увидим берег, к которому можно будет пристать. Не сомневайтесь, дорогой отец, мы непременно выпутаемся из этой истории так же, как потерпевшие крушение на «Ганзе».

— На «Ганзе»? — с любопытством переспросил маастер Герсебом.

— Да, это судно отправилось в арктические моря в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году. Когда на ледяное поле выгружались продукты и уголь, часть экипажа очутилась в таком же положении, как и мы с вами. Мужественные моряки должны были возможно лучше приспособиться к жизни на плавучей льдине. Они провели на ней шесть с половиной месяцев, проплыв за это время несколько тысяч лье, пока не пристали к полярным берегам Северной Америки.

— Если бы и нам так посчастливилось!.. — произнёс маастер Герсебом, снова тяжело вздохнув. — Но, пожалуй, самое лучшее, что мы сейчас можем сделать, — хорошенько закусить.