Тишина. Я боюсь пошевелиться. Даже не дышу.
— Сильвия, — наконец произносит Роберто, — заверни сумку для этой синьорины.
Боже мой! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
— С удовольствием, — кисло отвечает Сильвия, а глазами мечет в меня молнии.
От счастья я на грани обморока.
— Не знаю, как вас благодарить! — бормочу я. — Такого для меня еще никто в жизни не делал!
— Очень рад. — Мужчина наклоняет голову и протягивает руку; — Натан Батист.
Рука у него сильная, плотная и, как ни странно, холеная.
— Бекки Блумвуд. — Я старательно трясу его ладонь. — То есть Брэндон.
— Вам так страстно хотелось эту сумку. Никогда прежде такого не видел.
— О, я чуть не умерла от отчаяния! — со смехом соглашаюсь я. — Как я вам признательна!
Небрежным жестом Натан Батист отмахивается от благодарностей, достает зажигалку, раскуривает потухшую сигару и смотрит мне в глаза.
— Брэндон… Люк Брэндон…
— Бы знакомы с Люком? — удивленно восклицаю я. — Вот так совпадение!
— Я о нем наслышан. — Над головой Натана Батиста курчавится облачко дыма. — Ваш муж — фигура известная.
— Синьор Батист! — Роберто выбегает к нам с несколькими пакетами и вручает их клиенту. — Остальное будет отправлено почтой согласно вашим распоряжениям.
Натан хлопает его по плечу:
— Молодец, Роберто. Увидимся в будущем году.
— Можно я угощу вас чем-нибудь? — быстро предлагаю я. — Коктейлем, обедом… или еще чем-нибудь!
— Спасибо, но, к сожалению, мне пора.
— Но я бы хотела отблагодарить вас. Я вам бесконечно признательна!
Натан Батист скромно поднимает руки:
— Может, когда-нибудь вы окажете мне ответную услугу — кто знает?
— Только скажите! — радостно соглашаюсь я, и он улыбается.
— Носите сумочку с удовольствием. Готово, Харви.
Откуда ни возьмись возле нас вырастает тощий белобрысый тип в полосатом костюме, забирает у Натана пакеты, и они выходят из магазина.
А я в изнеможении приваливаюсь к прилавку. У меня есть «ангельская сумочка». У меня есть «ангельская сумочка»!
— С вас две тысячи евро, — доносится сзади лающий голос.
Ах да. Про деньги я совсем забыла. По привычке тяну руку к сумочке, но останавливаюсь. Стоп. Кошелька-то у меня с собой нет. А остатки денег на «ВИЗЕ» потрачены на ремень Люка… Наличными у меня всего семь евро.
Заметив мое замешательство, Сильвия хищно щурится.
— Если вы не можете заплатить… — начинает она.
— Могу! — перебиваю я. — Только мне нужно… минутку.
Скрестив руки на груди, Сильвия скептически наблюдает, как я достаю из сумки пудреницу от Бобби Браун.
— У вас есть молоток? — спрашиваю я. — Или еще что-нибудь тяжелое?
Во взгляде Сильвии ясно читается сомнение в моем здравом уме.
— Хоть что-нибудь… — Вдруг я замечаю возле кассы большой степлер. Хватаю его и что есть мочи начинаю дубасить пудреницу.
— Сайта Мария! — верещит Сильвия.
— Все нормально! — слегка запыхавшись, успокаиваю я. — Еще секундочку… вот!
Пудреница раскололась. Я победоносно извлекаю из осколков карточку «Мастеркард», которая была приклеена к донышку пудреницы изнутри. Мое сокровище, мой неприкосновенный запас. Про эту карточку Люк точно не знает. Если только не научился просвечивать предметы взглядом.
Идею прятать карточку в пудренице я почерпнула из статьи о том, как контролировать свои расходы. Нет, проблем с деньгами у меня нет, ничего подобного. Только в прошлом случился один маленький финансовый… кризис.
В общем, идея мне запала в голову. Суть ее в том, чтобы выбрать для хранения кредитки не самое доступное место — например, заморозить в куске льда или зашить в подкладку сумки. Главное, чтобы нельзя было достать карточку сразу — тогда хватит времени подумать, нужна ли тебе очередная покупка. В статье говорилось, что таким нехитрым способом можно сократить лишние расходы чуть ли не на девяносто процентов!
И знаете, помогло! Правда, теперь придется раскошелиться на новую пудреницу.
— Пожалуйста! — Передаю карточку Сильвии, которая уже давно уверовала, что я буй-нопомешанная.
Она проводит карточку через свою машинку, и через минуту я подписываю чек.
Неловкая пауза. Сейчас взорвусь от нетерпения.
— Итак… можно ее получить? — спрашиваю я.
— Прошу, — брюзжит Сильвия и протягивает мне кремовый пакет.
Мои пальцы смыкаются на веревочных ручках пакета, и сердце наполняется чистой, ничем не замутненной радостью.